- таков девиз его жизни!
Узнайте же ныне: на кровле конек
Есть знак молчаливый, что путь наш далек
Николай Клюев, русский поэт Серебрянного века, был расстрелян в 1937
Весной и летом на улицах Петрозаводска можно встретить харизматичного модника в вязанной шапочке, внешне очень похожего на артиста Сергея Маковецкого. Если заговоришь с ним, то наблюдается зычный западный акцент. Этот человек не является туристом, он уже более десяти лет живет в Карелии, кроме квартиры в Петрозаводске у него есть домик в далекой глуши карельского поозерья, а, точнее, в Заонежье. Он называет себя польским писателем, пишущим на своем родном языке. Уже давно он пленен могучей силой Севера, в том числе и Российского севера. Зовут его Мариуш Вильк.
"Дом на Онего" я прочитал в оригинале, фактически, это совсем не роман и не документальная повесть. Это, своего рода, дневник писателя, который заносит в него все то примечательное, что видит в процессе своих поездок и знакомства с северной Россией. Конечно, в таких бескрайних местах Поонежья, Поморья, Коми, Ямала, нельзя просто так очутиться и воспринимать действительность без оптимизма. Если почитать и посмотреть интервью с Вильком, то видишь, какой широкой души этот человек, он - очень интересный собеседник, на все моменты у него есть свое мнение, суждение, он имеет всегда контраргументы. Этот человек закален в политических играх, ведь он был в свое время правой рукой Леха Валенсы, а после окончания карьеры последнего, уехал на совсем в Россию.
И все же, на мой взгляд, его дневники нужно читать с позитивным настроем, буквально свищет между строк сожаление о том, что не все так легко на Севере, но он верит, что настанут лучшие времена. Возможно, мы еще прочитаем об этом в его последующих дневниках, ведь, как говорит американский поэт Томас Мертон:
Лучшая часть дневника — та, что так и не была написана.
Большая часть книге отведена творчеству Николая Клюева, а также размышлениям о восточной философии. В какой-то день дневник содержит простые прописные истины, читаешь, улыбаешься, понимаешь, а прав ведь, чертяка...
Дневник — это не только форма созерцания времени (которое, по мнению Симоны Вайль, «есть ключ к человеческой жизни»), это еще и бухгалтерия дней. Ибо здесь, в однообразии неба, водки и земли, легко сбиться со счету.
Взять хоть соседа — Петро. Приходит с утра, опухший с перепою, интересуется, какой сегодня день — суббота или воскресенье? В среду хоронили старого Захарченко и так запили, что потеряли счет времени.
А между тем — сегодня уже вторник…
Очень интересно было читать мнение Вилька о творчестве Акунина, Пелевина, заметки с Соловков, Ямала, Надыма.
Пелевин для меня олицетворяет Север, то есть — Великую Российскую Пустоту. То, о чем всегда мечтал Восток и чего Запад еще не-до-думал… Пелевин неизменно красноречив — изъясняется ли он на английском сленге или при помощи японских иероглифов, он на «ты» с этикетом постмодернизма и кодексом бусидо. Восточную и западную традиции он нанизывает на ось собственного разума. Именно ум для Виктора Олеговича является целью созерцания
Почему Вильк выбрал именно Онего для дальнейшего проживания и созерцания его неторопливой жизни? Может быть, потому, что с карельского "онни" означает "счастье"? Да, наверное, это так! Хотя ученые-топонимики предполагают еще, что это название ассимилировалось с саамского "Йенне", что означает "великое". Чем не крутое место! Вильк выбрал свою тропу, она ему нравится и он движется по ней вперед, неторопливо разглядывая всё вокруг.
Читая рецензии рядовых поляков на эту книгу, сильно порадовался. Во-первых, высоким оценкам, во-вторых, сожалениям, что никто кроме Вилька не пишет о России так хорошо - без всякой фанаберистости, преклонения или злобы, без учета "большого Пана Пу..", которым подменяют всю Россию. А он пишет о вековых традициях народа, о простых людях, о красивой покорившей его природе, о социальных вопросах, которые решаемы, но о них ведь нужно говорить без злости и ярких эмоций, а здраво. Фактически, он сейчас является первым из польских писателей, которого рекомендуют сейчас читать полякам, в головы которых пытаются посеять русофобскую истерию.
Дальше...
Уходит день, и новый день придет,
И думаешь, что в вечности родился.
Неспешная душа чего-то ждет,
А ум, все понимая, затаился.
Из сборника поморских поэтов, изданный в Архангельске в начале этого века
