Весь роман мы проведём в небольшом индийском поселке, в доме одной доживающей свой век семьи. Узнаём историю двойняшек, которые были разлучены в детстве и какая семейная драма привела к этому.

Как жаль, когда шум и бесконечные восторги вокруг книги завышают ожидания, а книга-то того и не стоит. Хотя возможно и стоит, но это типичный пример романа очень на любителя.

Начну с того, что мне понравилось: структура построения повествования. Очень интересно автор перемешала разные временные пласты по тексту, то и дело прыгая из прошлого в настоящее и обратно. Хотя по форме письма это единственное, что мне понравилось. Всякие претензии на поток мыслей и авангард тут показались притянутыми за уши и довольно искусственными.

Сюжет мне тоже показался откровенно скучным. Герои-взрослые - какие-то исчадия ада или просто неприятные люди. Дети поинтереснее и поживее, но ненамного. И в целом от романа веет унынием, тоской, непроглядной печалью и все вообще плохо. И это впечатления человека, который любит русскую классику и современную российскую прозу, где тоже все всегда тоскливо. Но наша тоска мне как-то милее и радужнее, а тут даже не в петлю лезть хочется, а в мрачнейший из омутов с головой.

Всю дорогу я думала, в чем же смысл этого романа? Показать, как люди жестоки к самому ближнему, к собственной родне? Мечты не осуществимы? Жизнь несправедлива? Только на самых последних строчках книги автор пытается пролить капельку света в непроглядное море отчаяния и чёрной печали, и объяснить, к чему это все вообще было, но пара строк лично меня уже не вывели из общих мрачных впечатлений от прочитанного. Увы-увы.

сегодня я, наконец, закончила "2666" роберто боланьо. это роман титанических объёмов и амбиций, который я читала почти четыре месяца (в былые времена я бы, наверное, управилась с ним за месяц, но сейчас я работаю 70 часов в неделю, извините), так что быстренько передать свои впечатления в коротенькой рецензии не получится. то, что я сейчас пишу - это не "отзыв", а разрозненные заметки по поводу (добавь к себе на стену, чтобы не потерять).
1. "часть об арчимбольди" это зебальд, который напрочь уделывает зебальда. впрочем, вы наверняка помните о моей скорее-нелюбви к писателю зебальду, творчество которого, по-моему, граничит с каким-то -porn (history porn? memory porn? красивые-черно-белые-ретро-картинки-porn?). очень обрадовалась, когда узнала, что марк фишер тоже его не любил, хаха.
2. "2666" и "бесконечная шутка". стыдная часть, потому что нынче среди продвинутых читатель_ниц д. ф. уоллеса принято не любить. (отругала зебальда? получай, ннна). а я люблю, точнее, люблю именно "бесконечную шутку". так вот у меня с первых страниц появилось ощущение, что "2666" - одна из самых внутренне ПОХОЖИХ на "бесконечную шутку" книг, которые я читала. дело не в размерах, конечно (хотя я про размеры напишу чуть ниже). во-первых, один из приемов, которые любят и боланьо, и уоллес - это небольшие вставные истории или, скорее, ответвления-тупики, которые материализуются, когда автор как будто бы случайно съезжает с основной темы; притчеобразные, но с темной, непрозрачной моралью (если таковая вообще есть). вообще-то если бы мне сказали, что это книга, в которой много "вставных историй", я бы вряд ли стала ее читать. но я сейчас говорю не о том, что называется play within a play, а скорее о dream within a dream или случайно образовавшихся пузырях альтернативной реальности, никуда не ведущих дверях. но это про форму (хотя - вот где можно поговорить о размерах - автор_ки, пишущие коротко и сжато, вряд ли стали бы на такое размениваться). вторую вещь я смогла сформулировать только сейчас, когда полезла читать рецензии. рецензия, на гудридсе, была отрицательная, но в ней было приведена ссылка на (тоже отрицательную, но тем не менее проницательную) рецензию джайлза харви с довольно метким комментарием про боланьовский "drive toward failure". как вы, может быть, уже знаете (если иногда заглядываете в мой профиль), мой любимый текст про "бесконечную шутку" - вот этот, показывающий, что она буквально пронизана образами замкнутого круга, vicious circle, дурной бесконечности (от вращающихся дверей и круговорота смертей и рождений в Том Самом Видео до "кольцевого синтеза" энергии, на котором работает вся машинерия вымышленной Северной Америки). для автора эссе основной сюжет "бесконечной шутки" - это бесконечная (и неизменно разочаровывающая) погоня за недостижимым объектом желания и/или ужаса где-то между этой и той сторонами принципа удовольствия. в отличие от героев уоллеса, чей drive toward failure приводится в действие травмой или нехваткой (а в конечном итоге самими условиями человеческого существования), у боланьо этот drive вполне сознательный и работает не на уровне психики персонажей, а на уровне самого повествования. его любимый прием - вторящий закольцованным погоням "бесконечной шутки" и обеспечивающий "2666" ту же самую page-turner-истость - это антиклимакс: в "2666" очень много тревожных, держащих в напряжении завязок, которые... заканчиваются ничем. как в "части о критиках", где один из героев вдруг пропадает из виду при драматических обстоятельствах, которые могли бы навести на мысль о бегстве или суициде, а может быть, и на раскрытие некоей тайны... напряжение растет, другие герои чуть ли не буквально обзванивают больницы и морги... и тут он снова находится. взял отгул, после упомянутых драматических событий решил отдохнуть и собраться с мыслями. и все. никакой тайны, никаких последствий для сюжета у этой истории нет - как, собственно, чаще всего и бывает с подобными в ситуациями жизни. в других подсюжетах "тайна" появляется, но чаще всего остается не раскрытой и постепенно забывается, уходит в небытие. собственно, и с главным чудовищным макгаффином "2666" так получается. и с основным сюжетом - когда он наконец проступает сквозь хитросплетение множества линий. (опять же, это лучший комментарий на тему памяти, чем книги зебальда. извините).
3. боланьо и женщины. о своих ммм проблемах с боланьо и женским вопросов (о б-же) я уже писала. с тех пор, впрочем, читатель_ницы поумнели и научились критиковать portrayal женских и других underprivileged персонажей не хуже меня, так что подробно писать об этом не буду, и мои замечания будут скорее апологетическими. первое - тот самый монструозный двигатель сюжета, бесчисленные женские тела в пустыне на границе между америкой и сша. эта часть вышла, наверное, самой polarising: некоторые хвалили боланьо за то, что он поднял тему гендерно-окрашенного и сексуального насилия, другие - критиковали за фетишизацию этого самого насилия. скажу так: в чем-то правы и те, и другие, и феминистской критике было бы где развернуться, но, по-моему, ее стоило бы вести с более subtle позиций, например: почему у боланьо именно женщины становятся живым (ой, нет, МЕРТВЫМ) воплощением анонимизирующей, аннигилирующей смерти, великой уравнительницы, превращающей человека с е_е привычками, именем (по-прежнему стоящим в паспорте), брачным статусом и кроссовками "найк" в пустое и немое разлагающееся тело, ничем не отличающееся от других разлагающихся тел, которые регулярно находят в этой же пустыне. смерти женщин из санта-терезы очевидно параллельны смертям немецких и советских солдат на восточном фронте и смертям украинских евреев от рук айнзацгрупп и бестолковых хозяйственников, описанных в "части об арчимбольди" - но в большинстве случаев мы успеваем увидеть и немцев, и русских, и евреев живыми, пусть и безымянными; с женщинами из санта-терезы мы знакомимся, когда они уже превратились в ассамбляж из разлагающихся тканей и особых примет. (характерно, что женщины, которые ПОЯВЛЯЮТСЯ в романе живыми и потом исчезают - американская туристка, подруга политической деятельницы - никогда потом не resurface в качестве трупов). тем не менее, нетрудно понять, для чего "часть о преступлениях" в этом романе НУЖНА. и, увы, безымянные трупы изнасилованных проституток и фабричных работниц vs с почетом погребенные останки героев войны (или жертв вражеских мучений) - конфигурация вполне реалистичная. UPD а еще вспомнила, что по ходу чтения мне пришел на ум другой каталог мертвых женщин, нежно-жеманный и в духе магического реализма (который боланьо не любил и считал опухолью на теле латиноамериканской литературы) - так вот, при всех симпатиях к осокину, "барышни тополя" - где "мертвые" наделены характерами, именами и всеми атрибутами "живых" на радость автору, который будет называть их мариночками и жанночками, и фотографировать голыми, и любоваться тем как они расчесывают волосы или едят бутерброды или ходят без трусиков - гораздо хуже, чем хладнокровная (и леденящая кровь), стилизованная под равнодушный полицейский отчет "часть об убийствах".
далее, героини, НЕ являющиеся трупами. тот же автор негативного отзыва на гудридсе цитирует рецензию, где говорится, что "all of the women [in the novel] are either nymphomaniac, indecisive, fickle, insane, unnatural or a colourful selection of the above". не то что бы это была неправда (хотя и не совсем правда), но в чудовищно герметичном мире "2666" кажется естественным, что мы видим героинь только глазами героев. какой бы еще могла показаться директриса психиатрической клиники молодому менту из провинциального, насквозь коррумпированного участка. баронесса и ингеборг из "части про арчимбольди" - это, конечно, довольно характерные фам-фаталь и романтическая безумица, но, например, баронесса подрывает ожидания от своего персонажа тем, что не делает никаких неожиданных гадостей, несмотря на свое эээ сладострастие и тусовки с наци. (да и вообще "часть об арчимбольди" часто приобретает некоторое условно-полусказочное quality).
4. русский космизм появился неожиданно!

Вторая книга Игнасио Мартинеса де Писона, включенная в сотню лучших современных испаноязычных и третья, которую я у него прочитала. "Время женщин" удивительно комфортное чтение, легко берется читателем, неидеально владеющим языком, разительно отличаясь в этом смысле от "Конца прекрасных времен" (El Fin de los Buenos Tiempos) - сборника новелл того же автора, читаного до этой книги. Роман построен как сменяющие друг друга монологи трех сестер, каждая из девушек по своему переживает смерть отца и учится заполнять оставленный ею вакуум.

Время действия, середина семидесятых прошлого века, это мало о чем скажет человеку, незнакомому с новейшей историей Испании, потому объясню - совпадает со смертью генерала Франко, на протяжении почти четырех десятков лет бывшего испанским диктатором. У девочек умирает папа, который был небезупречен во многих отношениях; нация лишается авторитарного руководителя, десятилетия под рукой которого приучили видеть в нем вечную фигуру. Потому легкость книги обманчива: за внешним девчачьим-сердечным-бытовым планом скрыт непростой разговор о жизни, которую надо учиться жить самостоятельно, не рассчитывая на то, что судьбоносные решения примет за тебя некто, облеченный властью. Тебе воплощать и самой нести за все ответ.

Итак, Мария (18), Карлотта (16) и Палома (15) остаются на попечении инфантильной матери после внезапной смерти отца в, хм, борделе. Не то, чтобы они были какой-то особенно счастливой семьей, но прежде о делах семьи худо-бедно заботился папа, а мамины "утешительные" бутылочки ликера, припрятанные в ящиках комода среди нижнего белья способствовали поддержанию шаткого равновесия в отношениях на ветшающей вилле Касильда. Все шло неплохо, девочки трогательно заботились о домашнем любимце песике Мироне, а когда пришла пора ему умереть от старости, устроили торжественные похороны. Интересно, теперь его душа присоединится к Леди (фамильный призрак, с которым время от времени сталкиваются обитатели виллы)?

Со смертью отца выясняется, что денег катастрофически мало, а долгов в точности наоборот. Проще говоря - нужно зарабатывать на жизнь. Мама, прежде ни дня не работавшая, пытается стать коммивояжером фирмы по пошиву одежды, но она за всю жизнь даже водить машину не научилась, а колесить по городам и весям с образцами товара на автобусе страшно утомительно, да к тому же накладно. Энергичная Мария берет дело в свои руки, сначала отправляясь вместе с матерью в безнадежные с коммерческой точки зрения поездки, а потом на водительские курсы (может у мамы что получится с инструктором, кажется, она ему нравится?)

Вообще, она чувствует, что придется самой проявлять инициативу в деле зарабатывания денег, мама только рассуждает о том, что нужно брать быка за рога, как доходит до дела, приступ энтузиазма очень скоро сменяется у нее привычной апатией. Для начала неплохо бы переговорить с красавчиком дядей Дельфино, деловым партнером отца, они вместе вели риэлторский бизнес. Да хоть на роль секретарши, а там будет видно. Ах, он такой классный, этот Дельфино!

Карлотта девушка строгих правил и незыблемых нравственных устоев, обучается не где-нибудь. а в католическом колледже и, ну да, самую малость увлечена душкой отцом Родригесом. А еще Фернандо, славный парень и у него есть машина, и он приглашает в автокинотеатр. Но вообще, Карлотта знает о себе, что душа ее тонка, и она может чувствовать многие вещи, недоступные пониманию слишком приземленных сестер.

Палома, голубка наша, самая яркая из трёх: Мария миловидна, Карлотта симпатична, Палома просто красотка, даром, что всего пятнадцать. Это только кажется, что она вертихвостка, на самом деле Голубка живет в книжном мире, вот "Доктора Живаго"(!) любит; иногда (ну хорошо - часто) воображает себя Ларой. Честно сказать, для меня эта странная преференция героини явилась бы необходимым и достаточным условием чтобы полюбить её и всю книгу, даже если бы больше не за что было, много ли ваших знакомых просто прочли роман Пастернака, а много ли из читавших не считают долгом крыть его на все катушки? Хотя "Время женщин" не только этим неожиданным открытием поражает. Однако к Паломе. На самом деле, ее вряд ли можно назвать особенно глубокой девушкой, все-таки любит кружить головы парням. И надпись на заборе: "Палома - шлюха", возможно, не столь безосновательна.

Книга уютно, почти патриархально, навевая мысли о "Гордости и предубеждении", начнется и очень скоро вывернет наизнанку читательские ожидания. Тут будет блестяще разыгранная комбинация, которая позволит поднять стартовый капитал и включиться младшим партнером в риэлторскую фирму; а после ужасное открытие: папа и обожаемый Дельфино вершили свои дела мошенническими методами. Будет брак "по залету" самой благочестивой из сестер, который скоро распадется, оставив по себе маленького Генриха. И Паломе судьба уготовит не роли Лары или Лиз Беннет, как мечталось, но Лолиты и безымянной Фам Фаталь (вовсе не так забавно, как может показаться, когда твой бывший кончает жизнь самоубийством, а на похоронах ты встречаешь его отца, который называл тебя, было дело, "светом своей жизни"). И они окажутся на грани разорения - вилла, радением отца, а после мамы, заложена-перезаложена. И найдут клад-наследство - не радуйтесь, ему окажется грош цена, как в "Сокровище дома Месгрейвов" Конан-Дойла.

Обретенная было, любовь, лопнет мыльным пузырем, но жизнь продолжится и окажется, что можно вполне неплохо устроиться в маленькой уютной квартирке. Только вот, когда рушатся стены дома. где ты родилась и выросла - это больно. А еще запоздалая мысль: что теперь станет с Мироном и Леди? Мотив утраченного семейного гнезда, бездомности - сквозной у Писона, так же как и тема Франко, здесь ей тоже найдется место, просто удивительно, как много сложных тем сумеет поднять эта книга, казалось бы, занятая только развлечением читателя. Это чудесное редкое умение - легко и занятно говорить о сложных вещах; развлекая рассказом о людях из далекого сочетания места-времени, дарить читателю возможность понять что-то важное о себе. Я очень надеюсь увидеть русские переводы книг Игнасио Мартинеса де Писона.