3

Все же есть что-то такое в Керуаке, что я в который раз его читаю, понимая при этом, что он совсем не мой автор. Настолько не мой, что это даже сложно объяснить. Возможно, надо было нам с ним познакомиться значительно раньше, в той поре юности, когда все воспринимается очень остро и ярко. А сейчас мне как-то скучновато и сложновато продираться через эти предложения без знаков препинания, с висящими в воздухе тире, через все эти потоки сознания. Взрослой мне уже непросто вспомнить, но возможно именно так, рвано, мутно, волнообразно думают подростки, или только мальчики, тогда мне тем более не понять, но мне уже хочется чуть больше структуры и ясности в повествовании. И все равно, есть что-то в прозе Керуака такое, тонкое и пронзительное, что меня цепляет, и я внезапно проваливаюсь, например, в эту их холодную осень. Ненадолго, но ведь случается.
В общем, эта история взросления, история первой любви, которая еще очень хрупкая и трепетная, но уже непростая, оставила меня почти равнодушной. Пора, наверное, все же больше не браться за автора, не по дороге нам с ним, что уж.