5

Вааааааааау, просто ваааааааааааау!
Если прочитанная в этом году книжка Янагихары стала лучшей за всю жизнь, то эта — по меньшей мере, самой впечатляющей. Здесь будут опровергнуты все ваши проницательные предположения, здесь превзойдут все ваши ожидания.

Что я ждала вначале? То, что можно ждать от зазнавшейся (читать сама научилась) мечтательно-инфантильной (всего 12 лет от роду) девчонки — наивные рассуждения вроде бессмысленного «Квинканкса». Да и слог её неприятно поразил: мало виршей самих по себе, так ещё и её авторские неологизмы курсивом — не дай бог читатель-тупица не поймёт, что это она сама придумала. Я не читал Шекспира в оригинале (и надеюсь, не доведётся), однако смею предположить, что если в 19 веке английский литературный был несравненно красочнее, богаче и живее литературного английского века 20, то Шекспир вовсе не выдумывал свои слова (как полагает пытающаяся ему в этом подражать девчонка), а употреблял те, что впоследствии употреблять перестали. Впрочем, я могу и ошибаться, если кто в курсе — вопите мне громче, ажно интересно.

Однако некоторое время спустя уже не выходит отказывать девчонке в сообразительности, а набирающий обороты детективный сюжет запах примитивно-наивно-туповатой «Тринадцатой сказкой» (я уже хоть убей не помню, в чём там было дело, но по уровню наивняка и инфантильности рассуждений героев она должна стоять на одной полке с «Квинканксом»). Именно этот «умный» сюжет (против двух помянутых только что книжек) не позволяет задумываться над вопросом «А какую, собссно говоря, нужду справляет современный автор, обращаясь к диккенсовской эпохе?».

Ещё через час, дойдя до истории с зубами, я вспоминаю не очень удавшуюся книжку великолепного писателя Н. Дубова, «Колесо фортуны». В отличие от других его повестей «Колесо» довольно скучно, там почти ничего не происходит, однако в самой середине книжки был ТАКОЙ эпизод с колодцем и магнитофонной записью, что я не просыхал от слёз и истерического хохота, а затем читал его маме, и уже она корчилась в приступах смеха. Здесь практически то же самое — удавшаяся проделка, плюс накладывающиеся друг на друга иронии капитана, Флоренс и автора, таки разделавшегося с зубами мальчика, довершают дело.

Конечно же, после такого невозможно взять и отложить книгу. Да и девочка вроде потеплела к нескладному соседу, и начала ценить его за… гм… действия… ну или потенциальные действия, которые он может совершить. Однако её нечуткость к его астматическим страданиям никуда не девается. Окей, подождём, может быть, последует прогресс?

Костяк сюжета — дивно невинный младший брат и старшая сестра, умершая при неясных обстоятельствах НА ВОДЕ первая гувернантка, явление второй гувернантки и её привязанность к мальчику, якобы-призрак умершей гувернантки — в точности копирует Генри Джеймса. Это настолько очевидно, безусловно, безапелляционно, что с начала (с очередного начала, того, где впервые перед читателем проступает этот сюжет) я чуть было не кричу «Агаааа!» — даром, что третий час ночи, и есть риск перебудить соседей за тонкими бетонными перекрытиями моей клетушки. Сна ни в одном глазу, ведь передо мной потрясающий, талантливый перепев (ой ли!) Генри Джеймса! С мыслью, что сейчас узнаю, «как всё было на самом деле» с точки зрения двойников других персонажей, и силясь вспомнить скрытые в сумраке памяти подробности «Поворота винта», пускаюсь дальше.
А дальше я не смогу не спойлерить.

Несмотря на Генри Джеймса, здесь явно иное, иные лица, иные мотивы. Не так, да так! Потрясающий, исключительный случай, когда автор, пользуясь сюжетом другого писателя, не копирует его, не плодит варианты, не пишет сиквелы, а преподносит совершенно самостоятельную книгу, и в то же время буквально каждая часть её связана с её предшественницей, явно берёт корни из того, другого, первоначального. В связи с кражей ребёнка (младшего!) вспомнились мне ещё «Леденцовые туфельки» Харрис — сказка, конечно, однако вхождение в доверие дитяти и там и тут доведено до совершенства.

До эпизода с колодцем девочка была замечательно логична, проворачивала свои хитроумные замыслы в лучших традициях шпионского романа, практически не имея неудач. Колодец — это, конечно, чересчур. При её сообразительности можно было сыскать добрую дюжину неубийственных способов ликвидировать «злодейку». Впрочем, все уже давно догадались, кем была эта злодейка, и лишь для нашей сообразительной особы это осталось неясным даже тогда, когда язык пламени в камине прожёг дырку на месте головы «ведьмы». Да — усталость, но и да — зацикленность. На идее сохранить при себе брата (охохонюшки, три рыжие сестры и описания недостающести сестры-близняшки героини Сеттерфилд, никогда не имевшей не то что близняшек — вообще братьев и сестёр) здесь переходит в маниакальную идею-фикс. Естественно, Тео сереет. То, как она потом — а ведь никто не ожидал! — хладнокровно позволяет умереть Тео, можно сказать, расправляется с ним, то, как она заметает следы — с рассудительностью никак не двенадцатилетней барышни, как она мастерски принимает вид врагувернантки — хоть и рослая, но я уже стала сомневаться, не вселилась ли теперь в неё та, первая гувернантка, призраком которой она считает вторую, все физические усилия, совершённые ей за день — были бы невозможны, не стань она к этому времени маньяком. После Тео мне вспомнилась «Осиная фабрика» Бэнкса — той лёгкостью, с которой ребёнок убивал своих ровесников, разница лишь в том, что там это всё происходит в начале, и потому конец я восприняла как очень лучезарный, дающий шанс на новую жизнь, а здесь — в конце, и маниакальность девчонки подтверждается её фразами в разговоре с капитаном, типа: «да, теперь пришлют третью…», «да, вторая как-то странно уехала…», «да, первая как-то странно умерла…».
Что ж, девочка совершенствуется — если первая умерла, то вторая уже — «уехала». Возможность третьей, когда-нибудь «потом, месяца через четыре», оставляет финал открытым.
Обожаю читать про психов…