5 Горящий Жар и возбухающие карнабабашки

Есть несколько фактов об Эмиле Ажаре, которые известны большинству книголюбов и активных пользователей ЛЛ. Не секрет, что под этим именем в очередной раз прятался писатель Роман Кацев, он же Ромен Гари. Широко известно и то, что после выхода первого Ажаровского романа "Голубчик" писатель приобщил к этой мистификации своего двоюродного племянника Поля Павловича, который достаточно долго выдавал себя за настоящего Ажара. И, пожалуй, большинство читателей в курсе, что Кацев — единственный в мире обладатель сразу двух Гонкуровских премий (в 1956 за роман Гари "Корни неба", в 1975 за второй роман Ажара "Вся жизнь впереди"). И вот я сама с таким багажом знаний подошла к Ажаровской якобы автобиографии, решив сначала впечатлиться текстом, а потом уже закопаться в историю жизни несуществующего писателя.

Превосходный роман, я вам скажу! И он с самого начала сбивает с толку. Повествование от первого лица, конечно, предсказуемо, но вот поток сознания вместо мемуаров стал полной неожиданностью. Не говоря уже про безумие Ажара. Я сейчас не преувеличиваю, герой этого романа не просто странный, у него как минимум шизофрения и мания преследования. Да чего уж там, он проходит лечение в психиатрической клинике и сообщает читателю, что вся его литературная карьера — это метод лечения, рекомендованный датским психиатром. В какой-то момент читатель, который, как и я, не так хорошо знает биографию писателя, может задуматься. А было ли это безумие? И кто был болен — образ Ажара, выступающий от его имени Павлович, сам Кацев? Слишком реалистично показаны галлюцинации, слишком нелогичны высказывания, слишком все натурально для литературной игры. В моей жизни был период тесного общения с шизофреником. Некоторые его мысли вызывали улыбку, но большинство все-таки пугало. Пугало именно осознанием хрупкости человеческого разума. За самого человека я не особо переживала, ему не было страшно и плохо. Так и здесь — Ажар получает больше удовольствия от своих мыслей, поступков, галлюцинаций, чем испытывает какой-нибудь параноидальный ужас. Порой он уверен, что поправился, что все у него осознанно и хорошо, но тут же случается какой-нибудь абсолютно абсурдный эпизод, который доказывает читателю, что состояние пациента не изменилось.

Я стоял на тротуаре, вокруг было полно людей, они видели, что я пытаюсь не дышать с ними одним воздухом. Люди вызвали полицию на случай нарушения в общественном месте. В фургоне, видя, что я по-прежнему не дышу и даже затыкаю нос, эти с**и набили мне морду за оскорбление органов дыхания при исполнении.

В то время, как обычные люди ищут себя, стремятся улучшить жизненные условия, надеются встретить родственную душу, герой этой книги поступает абсолютно наоборот. Активно теряет свое "я", бежит от себя, учит странные языки, чтобы установить с людьми "отношения братской вражды и непонимания". И уж точно не пытается облегчить жизнь: "Берегитесь цинизма: с ним легче жить" — говорит он. И это все Ажару необходимо для собственного счастья.

Павлович-Ажар вплетает в роман и якобы своего дядю — Ромена Гари. Здесь он зовет его Тонтон-Макутом. Именно дядя, знаменитый писатель, носящий в качестве рекламы своей книги халат со слонами, оплачивает его лечение. Сам, он, кстати, тоже иногда подлечивается от военных душевных травм, проходит курс "дезинтоксикации себя самого от себя же". И он не так прост, как можно было бы ожидать, ибо:

Тонтон-Макут в юности погиб на войне, но потом как-то устроился

Читая весь этот увлекательный бред, не перестаешь искать правду и вымысел в книге. И в какой-то момент понимаешь, что если это все придумано, то Кацев-Гари-Ажар — гений! К тому же, он отлично иллюстрирует знаменитую фразу "Краткость — сестра таланта". Эта книга совсем небольшого объема, благодаря чему она не успевает надоесть, не вызывает мыслей об излишних повторах и размышлений о том, где бы роман сократить. Идеальный размер, ага.

После прочтения книги захотелось все-таки покопаться в биографии автора, посмотреть какие-нибудь статьи, его собственное откровение об Эмиле Ажаре. Поэтому если вы, как и я, не знали о писателе почти ничего и хотите тоже поиграть в игру "а было ли безумие?", то не рекомендую читать мою рецензию дальше. Как оказалось, Кацев никак не мог найти себя. Желание начать что-то новое преследовало его достаточно долго. Писатель, режиссер, дипломат, летчик. Еврей, русский, француз. Роман Кацев, Ромен Гари, Эмиль Ажар, Шатан Бога, Фоско Синибальди. Где было его истинное "я" и было ли оно вообще? Эти поиски и скитания отлично переданы в "Псевдо". Он, конечно, Эмиль, но он еще и Поль, Алекс, Женя, Валентин, Людовик, Моисей. Он удав, книга, мистификация, розыгрыш. Он ненавидит насилие, но именно он 32 раза ограбил стариков, подпольно делал аборты, работал в КГБ, ЦРУ и сутенером. И уж точно именно он сбросил атомную бомбу. Эмиль Ажар одаривает самого себя и своего дядю именно теми чертами, характеристиками и профессиями, которые им приписывали критики. Но изрядно веселится, доводя их предположения до абсурда. И, конечно же, ни сам писатель, ни его племянник не страдали столь серьезными психическими отклонениями. Это все выдумка, игра, издевательство над литературоведами и критиками. Браво!

Интересно, что Ажар в романе всячески намекает на то, что он и есть Гари. Все эти крики про отца не должны были остаться незамеченными. Но критики тех лет настолько уверовали в собственное мнение, согласно которому Гари будто бы исписался, устарел и никогда не сможет выдать что-то достойное, что до поры до времени не замечали ни общих сцен, ни одинаковых выражений, ни каких-либо намеков. Им было проще обвинить "юного писателя Ажара" в том, что ему просто кто-то помогал писать две первые книги. Они даже не заметили очевидную вещь, что "Псевдо" — работа мастера, профессионала. Нет, по их мнению, это какая-то неудачная попытка личного творчества молодого ослепленного славой прозаика. Видимо, критикам тогда нравилось гнобить не только самого Гари, но и его родственников. Зато в ответочку Ажар вновь посмеялся над ними, вставив в свой роман преувеличенную сцену дотошных поисков общих черт романов:

Кстати, он уже нашел в одной моей книжке следы своего литературного влияния. У меня вышло две книги, и в одной упоминается пачка «Голуаз». В его книге тоже. Он пользовался словами «удав», «слон», — и я тоже. Словами «черт возьми» и «сласти», — и я тоже. В обеих моих книжках я использую слова «ух» и «литература», — и у него тоже. У нас одни и те же буквы алфавита. Да что там, я попал под его влияние.

С удовольствием рекомендую книгу как любителям творчества автора, так и тем, кто просто с удовольствием читает про безумие или интересуется литературными играми и мистификациями.