5 Отрубите это немедленно!

«Мабиногион»
И даже не пытайтесь запомнить все эти имена, заботливо сохраненные для нас сначала Шарлоттой Гест, а затем Л. Володарской. Это мир короля Артура, который не доступен поклонникам хоть и воистину прекрасных, но несоизмеримо далеких от оригинала британских и англоязычных последователей последней пары столетий. Это мостик, связывающий архаичный мир валлийского легендариума с романным эпосом высокого средневековья. Опять же, о его законах нам больше известно из магнум опус Сервантеса, нежели по сокращенным переводам из советской «Библиотеки всемирной литературы».

А «Мабиногион» - это два исключительных пространства. Первое, совсем архаическое, с непознаваемой в просторечии географией, довольно жестокое и методичное. Это хроникерский рассказ о деяниях древних валлийский королей, сынов таких-то и таких-то. В основном они воевали, добывали себе жен, земельные владения, правили, убивали и погибали. Магия здесь возникала спорадически, чтобы удовлетворить какие-то насущные потребности. Для обмана, например, или наказания – превратить людей в животных. Это наивное колдовство обитателям Даведа и других окраин дороже христианства, а поэтика и образы взывают к нравам и понятиям столь давним, что даже не снились римлянам. Кстати, этому периоду в британской истории посвящено начало условной второй части сказаний, решенное как сон римского императора. Небольшая легенда о том, как появились бритты мало чем примечательна, зато затем читатель внезапно оказывается при дворе Артура.

Двор этот кочует из одной местности в другую, периодически расставаясь с тем или другим членом братства. Все истории можно условно разделить на поиски обидчиков и блуждания рыцарей от обиды на кого-нибудь из близких. И на их пути, конечно же, встречаются масштабные чудеса, беззащитные девицы, униженные и оскорбленные. С гомеровской ритмикой текут по страницам имена с родовыми шлейфами, организуются диалоги на десятки страниц, способные ввести в транс уже только при одной фантазии о том, как это можно произнести. Все эти бесконечные турниры, квесты, церемониалы кажутся еще более фантастическими, чем в романах, которые вдохновили. Они не подчиняются никаким законам логики, пространства и времени. Один герой может странствовать по самым скромным подсчетам несколько десятилетий, но девица дождется его молодой и невинной, а Артур, всё так же мудр и полон сил, примет к своему двору. Да и почти все рыцари выглядят какими-то обидчивыми кокетками: чуть что, так сразу или бежать или копьем в забрало. Но стоит заметить, что артуровский цикл не так уж кровав. Чаще всего персонажей избивают до полусмерти и отсылают к сюзерену. А так, убивают лишь разбойников или колдунов, лишенных человеческой природы. В этом мире всё искусственно и как бы порывает с природными стихиями, мифологическим осмыслением мироздания. Оно выстраивается исключительно на этико-политических нормативах. По сути, рыцари недалеко ушли от варваров из первой части, только их законы более сложны, а приключения более красочны и порывисты. Любопытно, что порой сами персонажи сомневаются в правдоподобии происходящего с их товарищами. Но правда с точки зрения рассказчика оказывается еще более гиперболичной и изощренной.

Текст сказаний не ищет эмпатии, он самодостаточен как памятник, не вписанный в ландшафт. Его можно обойти, заинтересованно преломив бровь, а можно пристроиться, чтобы услышать лязг металла от очередного свалившегося с коня всадника или тайные вздохи из опочивален каменных замков, где только что пировали в раблезианских масштабах.

«Ирландские сказания»
Нескончаемые потоки крови и насилие, в том числе над детьми и животными. Леди Изабелла Августа Грегори представила мир мужчин и женщин, о котором в современном мире страшно заикнуться – адепты толерантности и феминизма ликвидируют таких с особой жестокостью.

Будь это сиды божественного происхождения или фении, подобные спартанскому братству, всю жизнь они проводят на охоте, в пирах и спасая родную землю от захватчиков. Горы трупов заваливают берега и поля под восторженные песни бардов. Воспринимать эту первобытную простоту без иронии очень сложно, как и разобраться в причудливой топографии, иерархии и родословной ирландских героев. Бесконечные междоусобицы и набеги короля Греции перемежаются не менее кровавыми столкновениями с волшебными силами. Обработка ирландского фольклора довольно поздняя, поэтому в событиях дохристианской эпохи можно отыскать мотивы, которые наслоились за столетия. Это не единое стилистическое повествование, оно вобрало в себя легенды и хроники, волшебные сказки и даже жанр спора.

Последняя часть сказаний посвящена встрече Патрика, первого святого Ирландии, и Ойсина, последнего представителя языческого мира. Святой склоняет героя на свою сторону, но совершает ужасно непедагогическую ошибку – настаивает на том, что легендарный вождь фениев Финн и отец Ойсина, со всеми отрядами томится в аду, доме скорби. И старый, слепой воин совершает языческие чудеса, не устает спорить, что нет ничего постыдного в том, чтобы защищать родную землю, быть правдивым и справедливым без имени Бога на устах. Симпатии рассказчика на стороне непокоренного героя, который готов простить Небесного Короля за все испытания и горести, что достались на долю его родичей и товарищей.
По поэтике и размаху наиболее интересен цикл о Кухулине, недаром его образ продолжил жить в литературе. Заносчивый непобедимый юноша, который готов жить меньше, но оставить по себе великую славу на земле. Вместе со своим окружением на службе у короля Ирландии он не только противостоит темной магии, но и довольно комично борется за внимание и первенство. Жемчужиной являются рассказы о том, как ссорились ирландские мужи и их жены за главную награду на пиру у провокатора Брикриу.

И любить умели древние ирландцы. Что удивительно, полные страсти и верности речи соседствуют с ветреностью. Подобно эллинам, они плавали в волшебные страны, заводили там семьи, бились как в последний раз за обладание понравившейся женщиной, а потом спокойно покидали с детьми и всем хозяйством. И месть покинутой властительницы настигала даже спустя десятилетия. Кстати отметить, что жены и дочери вождей и героев не были так уже бесправны, а уж тем более безобидны. Они могли поднимать на месть и страшные битвы целые народы.

Особое восприятие мира, где диалектика горя и радости, подвига и предательства решается через говорящего (и не только рассказчика, который порой может самоустраниться в решении моральных дилемм, особенно в моменты масштабных войн). Боль и разрушение – это не зло, а возможность поддерживать мир в равновесии. Его ресурсы, будь то люди или пища, возобновляются незримо, из наследия бессмертных потомков богов. Но у некоторых персонажей есть имена. И как только их носители покинули Ирландию, наступает и действительно трагический конец.