3

Довольно неоднозначное впечатление получаешь от такого рода книг. С одной стороны тут работа человека, который основательно подошёл к составлению портрета скрытой от всех Евы Браун. Эта работа (особенно первая её часть) щедро сдобрена чисто женскими размышлениями на тему, кто с кем спал и во что одевался, и дополнена чаще всего неуместными упоминаниями семьи автора. Да, мать Анжелы Ламберт родилась и росла в одно время с Евой Браун. Можно представить, какое мировоззрение им навязывал нацистский строй. Но по вскользь оброненному замечанию автора, в её матери всё же прочно угнездился расизм. В то время как Ева не проявляла признаков антисемитизма, несмотря на свою любовь к «живому воплощению зла».

Книга была также интересна своим объяснением того, чем и как жили немцы времен Третьего рейха. На уроках истории события Второй Мировой Войны нередко передаются очень скупо. Это сухое изложение дат, имён и событий (пакт Молотова-Риббентропа, блокада Ленинграда и проч.), тщательно прячущее все те неприглядные и жестокие моменты, из которых состоит любая война. В школьной программе уделяется особое внимание лагерям смерти. И лично у меня этот кошмар всегда вызывал стойкое отвращение ко всему, пусть даже косвенно связанному с этим периодом истории, будь то литература, кинематограф или живопись. И всё же где-то в глубине души всегда присутствовало непонимание того, как же народ Германии допустил в своей стране и за её пределами такой кошмар? Спасибо Анджеле Ламберт за то, что она даёт подробный ответ на этот вопрос. И ее ответ куда интересней, чем это бывает в учебниках современной истории.

Нацизм заменил людям религию, а Гитлер — бога. Люди настолько уверовали в его идеи, что добровольно шли на смерть во имя своего фюрера. Магда Геббельс, первая леди Германии и жена министра пропаганды, считала, что после смерти фюрера жизнь не имеет смысла, и поэтому она «милосердно» убила всех своих шестерых детей, чтобы они не жили в этом кошмарном мире без фюрера. Кстати, всем своим детям Геббельсы дали имена на букву H — в честь Гитлера (Hitler): Хельга, Хильдегард, Хельмут, Хольдина, Хедвиг, Хайдрун. Старшая девочка, Хельга, умирать не хотела и умоляла, чтобы ей сохранили жизнь. Но мама, конечно, знала лучше...

Отдельного упоминания стоит многогранная личность фюрера. Оказывается, он очень любил животных, при этом проявляя нечеловеческую жестокость по отношению к людям. Хотя, по его меркам, людьми они не были. Чего только стоят его фотографии с эльзасской овчаркой Блонди, к которой он был искренне привязан и которую даже взял в свой бункер — последнее убежище. Любопытно и то, что он отказался от мяса после смерти своей первой возлюбленной. Тот факт, что за всю свою жизнь он любил только двух женщин —свою племянницу Гели и добродушную Еву Браун, впечатляет, ведь он не пользовался своим положением всеобщего кумира, и женщины буквально падали к его ногам, мечтая родить от него ребёнка. А как на счёт того идеального мира, который он создал для своих приближенных, которые жили, не зная ужасов войны, лишений, голода и холода? Удивительно, но лично для меня куда проще было бы по-детски считать его тем самым живым воплощением зла, нежели обычным человеком со своими привязанностями и хорошими чертами, пусть они ни в коей мере и не искупают всего того кошмара, который он учинил во время своего жестокого режима. Но, перефразируя известную мысль, фюрер — тоже человек.

История отношений Евы и Гитлера была интересна и драматична. Насколько сильно она любила его, что поступилась всем — своим женским счастьем, замужеством и материнством (это ведь, по сути, те самые идеалы немецкой девушки, которые активно навязывались нацистским режимом), жила в постоянном ожидании, в тени, в секрете ото всех. Но, с другой стороны любила бы она его, если бы он был обычным человеком и если бы дело происходило в мирное время? Кто знает. Да, пожалуй, Ева Браун действительно загубила свою жизнь, но сделала она это осознанно и добровольно. Выходит, даже чудовище достойно любви. Или правы те, что считают, будто каждая пара — это две половинки. Значит ли это, что Гитлер вобрал в себя все самое плохое? В то время как кроткая, но упрямая малышка Ева — всё самое светлое, что может быть в человеке? Временами именно такой Анжела Ламберт показывала нам свою героиню. А потом снова увлекалась нарядами и времяпрепровождением Евы, и та мгновенно обретала легкомысленный и поверхностный облик. Возможно, в этом виноваты неоднозначные воспоминания современников Евы, а может автор добавила в эту историю слишком много своего личного, субъективного.

Иной раз меня посещали мысли, что автор мерит Еву своими мерками и очень переигрывает. Не знаю уж, кто из них двоих был больше склонен к драматизму, но концовка очень утомляет. Все эти упоминания о том, как вели себя «эти варвары русские», мелькают чуть ли не на каждой последней странице. О боже, они насиловали, насиловали, НАСИЛОВАЛИ людей! Ну надо же. То есть, когда нацисты брали силой девушек, причем, своих же, немецких, и те не имели права отказаться, это насилием не считалось? Или когда женщинам в концлагерях вводили в полость матки кислоту — это тоже не было насилием? Почему-то как таковой негативной оценки данному явлению, причём приведенному в данной книге, автор не дает. Нацисты ведь, что с них взять? А как на счёт сгоравших заживо людей? Буквально стертые с лица земли немецкие города? Всё это — заслуга американской и английской авиации. И что же, насилием это автор почему-то не называет. Вопреки тому, что страдали ни в чем не повинные люди. Зато русские, эти неотесанные варвары, ворвавшиеся в Берлин, первым делом шли и насиловали всех вокруг. И в этот же момент Ламберт со смаком описывает, как немцы из бункера, напившись, задирали женщинам юбки и делали с ними, что хотели. Не насилие, конечно. Просто война, адреналин, эстетика скорейшей смерти. И, знаете, в таком отношении к русскому народу тоже есть некий завуалированный расизм. Потому что война всегда неприглядна, ужасна и жестока. Люди утрачивают всякие моральные ориентиры, нередко теряют человеческий облик и просто пытаются выжить. Такова правда, и кто-то, пройдя через войну, остаётся с этим жить.