2.5 Лихая им досталась доля

Восемьсот двенадцатый год Даст ненастье иль крах династий?
Будет петь и рыдать народ, И еще, и еще двенадцать
Вознесенский "Авось"

Это была вторая попытка читать Свечина. Рассудила, что если сквозной персонаж автора Алексей Лыков не потеснил в моем сердце Эраста Петровича, надо попробовать внецикловый роман – всегда даю книгам второй шанс. «Московский апокалипсис» о войне 1812 года, точнее – о Москве под наполеоновской оккупацией, и история, рассказанная в романе, сильно отличается от всего, что довелось читать на эту тему прежде. То есть, мы с детства знали об Отечественной войне двенадцатого года, что стала временем небывалого народного единства, на борьбу с врагом поднялся весь народ, а беспримерный героизм участников вошел в легенды. Само собой подразумевалось благородство и бескорыстие россиян, «Московский апокалипсис» совсем иначе рассказывает о том времени.

Сюжет авантюрный: облыжно обвиненный в убийстве, лишенный дворянства и посаженный в тюрьму Петр Ахлестышев томится в ожидании отправки по этапу. Виною происшедшему с ним любовь к наследнице огромного состояния Ольге, на которой вознамерился жениться гуляка и мот князь Шеховской. Родные девушки склонялись к тому, чтобы отдать ее руку небогатому, но честному Ахлестышеву, сама Ольга тоже не скрывала любви к нему, но накануне свадьбы семья дяди героя, чье состояние он должен был унаследовать, найдена убитой, а ему подброшены изобличающие улики. Скорый неправый суд признает Петра виновным, Ольга становится княгиней Шеховской.

Положение героя, по всему скверное, могло бы быть еще хуже, когда бы в тюрьме он не встретил Сашу-Батыря, великана и силача, бывшего другом своих детских забав. Крепостного, осмелившегося пойти против старосты, забрили в солдаты, но палочная дисциплина и шагистика не могли прийтись по душе богатырю. Дезертировав и сколотив шайку вардулаков (так они себя назвали), Саша промышлял грабежами, и надо же было такому случиться – оказался схвачен и дожидался отправки в каторгу в той же тюрьме и в то же время, что Ахлестышев. Друзья встречаются, в хаосе и неразберихе, предшествующих сдаче Москвы, им удается бежать. Гонимый сентиментальными чуствами, Петр приходит к дому Шеховских, чтобы взглянуть на окна, из-за которых глядела на мир возлюбленная, прежде, чем спастись бегством и, о чудо! Ольга, брошенная подлецом-мужем, встречает любимого по месту прописки.

Ну ладно-ладно, обилие роялей-в-кустах и чертей-из-табакерки спишем на авантюрный жанр, диктующий определенную дюмаобразность, хотя Дюма-пэр, Теофиль Готье и Рафаэль Сабатини, сколько помню из подросткового увлечения ими, не позволяли себе столь топорной работы. Но если бы вы только знали, судари мои, каким невыносимо скучным, тоскливым до ломоты в скулах окажется этот героический роман, который по обилию разнообразных приключений, смертельных опасностей, хитроумных планов и чудесных спасений на кубический сантиметр объема бьет все рекорды. Я обескуражена и не могу понять, как такое могло случиться: большая любовь есть, невыносимая жестокость тоже, подлость и предательство, политические интриги, игры разведки и контрразведки, боевая террористическая группа под прикрытием, прекрасная шпионка-аристократка, французский солдат спасший от голодной смерти русского ребенка, даже две сердобольные проститутки с говорящими именами Мортира и Кулеврина (красота, кто понимает в артиллерии). Все есть, а читать невозможно. Как фальшивые елочные игрушки – все то же самое, а радости никакой.

Есть еще одна причина, по которой роман не пришелся мне по душе. Таких циничных сцен насилия и грабежей, чинимых мародерствующими горожанами и подмосковными крестьянами в оставляемом беженцами городе, мне не доводилось встречать никогда прежде. Если бы книга была написана талантливо и могла привлечь внимание массового читателя, картина Московского Пожара могла бы стать предметом многих ожесточенных дискуссий. Благо, что она нечитаема, и не то, чтобы я причисляла себя к разряду наивных романтиков, думающих о людях лучше, чем они того заслуживают, но позволю себе не поверить всем мерзостям, описанным господином Свечиным. Тьмы низких истин нам дороже...