4.5 Волапюк или эсперанто? Что выбрать?

«Не может быть великого болгарского поэта!»

Лео Лонганези (если верить Умберто Эко)

Та казвам аз,
понеже няма
олио
и хлябът е
от мъката по-чер,
един е лозунга:
Терора долу!
Съюз със СССР!

Н. Вапцаров, «Сельская хроника», 1940

«Имя розы» стало первой (и пока единственной) большой книгой, прочитанной мною на итальянском. До этого я читал этот роман по-русски, после попробовал закрепить успех с «Баудолино» , однако обжегся, ибо показалась эта книга мне скучной и даже нудной. Спустя изрядное количество лет бродит где-то на задворках сознания мысль перечитать, ибо я стал зануднее и старше, вдруг настроение теперь совпадет?

Но довольно встпулений, давайте ближе к нынешнему Эко. Можете считать меня жертвой контекстной рекламы, но в этот раз я купился, так как увидел и интересное название, и серию, в которой когда-то вышла эта книга (и теперь вышел доптираж). Поставлю к остальным имеющимся у меня четырем, чем не повод? Ну и тема любопытная – поиски, бесплодные естественно, универсального языка для Европы.

Эко выбрал хронологический подход, двигаясь из глубины веков к эсперанто и линкосу. Он демонстрирует хорошее знание, производящее на стороннего наблюдателя изрядное впечатление, иронизируя над различными универсальными системами, попытками полумехенического перевода, разбирая опечатки в трудах XVII века, сравнивая, сравнивая, сравнивая. Но меня больше привлекло не точное (насколько можно судить) изложение метода шифровки у Луллия или попытки Данте найти универсальный народный язык. Тут что-то другое, довольно хорошо схваченное Сапковским в трилогии о Рейневане, жутковатое нагромождение знаний, которео начинает со временем жить свой жизнью, производя новое знание, стол же далекое от объективной реальности, но продолжающееся наслаиваться друг на друга. И где-то в глубине, между слоев, есть жемчужины (если верить Эко), давшие потом и криптографию, и нынешний, пусть несовершенный, но все же совершенствующийся машинный перевод. А все благодаря выдумщикам, прожектерам и каббалистам.

И тут мало важно, как автор катит бочку на индоевропеистов, в частности на нашего с вами Иванова и Гамкрелидзе (это просто эпизод, но любопытный), как, внезапно, печалится, что проект латинского без флексий не взлетел, смутно надеется на наличие будущего у эсперанто. Само это огромное здание проектов, людей, всяких Ди, Лейбницев, Заменгофов и других поражает – сколько же усилий способно прикладывать человечество даже на тупиковых ветках развития!

Отдельно произвел на меня впечатление Афанасий Кирхер. Он ведь, черт подери, не только предложил свою систему расшифровки иероглифов, но и был уверен, что читает их правильно! Бегал по Риму и читал обелиски, плодя сущности сверх необходимого. Люди чертовски любопытные существа.