4

Раз пять я подступался к этой рецензии: набирал пару абзацев, стирал, набирал сызнова, переставлял их местами, снова стирал... «Не то, все не то!». В голове моей относительно этой книги происходит полнейший бедлам. Поэтому просто расскажу, как я ее увидел, и не обессудьте уж.

Поначалу это достаточно любопытная история слегка повредившегося в уме индейца-полукровки, пикантность которой в том, что до самого конца книги невозможно очертить пределов этого повреждения. Он рассуждает и излагает вроде бы как почти нормальный человек, но время от времени на сцену выползает какой-то сюрреализм и какая-то чертовщина. Очень медленно и очень плавно — не получается сказать, в какой момент началось помутнение, но в его присутствии сомневаться не приходится: живой человек кашляет болтами и гайками, трансформирует свою руку в кувалду и вырастает на метр.
В повествовании очень тесно, до полного смешения, сплелись три ключа — объективное бытописательство, гипербола в духе магического реализма и простой бред психически больного. Где заканчивается одно и начинается другое?

Потом акцент смещается, вносят новые декорации.
Тут уже появляются какие-то отзвуки нонконформизма-максимализма, борьбы с системой и восстания маленького человека против большого общества. Видите ли, эта больница слишком хорошо работает.
Побудка в восемь, завтрак в девять. Ноль-ноль, конечно же, только ноль-ноль.
Бритье строго по понедельникам. Гости только на два часа. Сидеть только в этом кресле, а моргать только по метроному.
Надо как-то оживить этот механизм. Вбросить мышь в эту бухгалтерию. Поджечь петарду в этом пыльном архиве старых желтых бумаженций.

В синем углу — Старшая Сестра (в контексте книги этот, не побоюсь этого слова, титул звучит почти так же устрашающе, как «Большой Брат»). Центр паутины, глава больницы, мозг и сердце этой идеальной, стерильной машины по превращению людей в добропорядочных граждан.
В красном углу — разбитной рыжий ирландец, грубиян, хам, аферист, рубаха-парень, жулик и просто душа компании. Пышет жизнью, сверкает глазами, лучится оптимизмом, ну, и ко всему прочему, просто косит от тюрьмы в психушке.
Рингом в данном случае выступает лечебница не столько как помещение, сколько как замкнутый социум со всеми живущими в нем персонажами (и всеми живущими в их головах тараканами), их сложными взаимоотношениями, традициями и внутренним распорядком.
Борцы, уж поверьте, стоят друг друга, да и все противостояние получается весьма колоритным — по-дурдомному анекдотичным, абсурдным и развязно-балаганным.

Постепенно это веселое разгильдяйство сходит на нет, а остается мысль очень серая, невзрачная и безнадежно тоскливая: борьба с социальными контрактами.
Огромную кучу вещей люди вообще делают не для пользы, не из чувства долга, да и вообще ни для чего — единственно потому только, что так принято. Такова традиция, все так делают.
Дурацкий институт, куда восемь из десяти человек пришли просто за корочкой. Дурацкая пара по философии у группы с мехмата. Дурацкая армия, способная лишь строить дачи и мести плацы, от которой хотят откосить поголовно все...
Такие вещи не создают никакого блага, не преумножают добра и ничего после себя не оставляют; они даже не имеют здравого смысла — но мы, в силу инертности общественного сознания просто делаем это. Просто так надо, понимаете?
И вот когда один человек, каким бы свободомыслящим он ни был, каким бы гибким умом и широким взглядом ни обладал, начинает бороться с этими контрактами — он неизбежно проигрывает.
Ты можешь прогуливать пары, мотивируя это тем, что «ты уже понял, что тебе в жизни надо». Ты можешь игнорировать мораль и правила приличия — «потому что они нелепы». Ты можешь выплевывать таблетки, которые впихивают в тебя санитары. Ты можешь всегда выходить в окно, даже если в доме десять тысяч дверей...

«Здесь невозможно одержать окончательную победу — здесь можно выигрывать только отдельные бои, один за другим, бесконечно. Но рано или поздно ты оступишься — и ты проиграл. Навсегда». Комбинат пожирает всех.
Вспоминая Ремарка: этот Комбинат не из железа, а из резины. Железо можно сломать, но резину — лишь согнуть, и она все равно разогнется.

И вот тут, — автор предельно честен — не должно быть никаких иллюзий.

7, хорошо.