3 «- Мне жаль тебя, сын мой. Никто никогда не поймет ни слова о том, что ты пишешь…»

«Наше христианство основано на иллюзии, поскольку эсхатологические ожидания не сбылись» (А.Швейцер)

Альберт Швейцер – один из зачинателей баховского ренессанса в Европе и один из самых интересных исполнителей Баха, автор классического труда о Бахе и разработчик проблем этики. Еще он сыграл большую роль в истории отношений белой и черной расы. Знаменитый Жан Поль Сартр был его близким родственником. Свое мировоззрение Швейцер строит на постулате, гласящем, что человек не может познать другого, даже если живет с ним бок о бок много лет. «Мы бредем по жизни рядом в полумраке и не можем с ясностью разглядеть черты ближнего…». Швейцер был сыном протестантского пастора, достаточно умного для того, чтобы понимать, что новую паству он наберет только в тех местах, где не сильно наследили ноги католических священников. Именно поэтому отец Швейцера перевез свою семью в долину Мюнстер, где в деревушке Гюнсбах Луи Швейцер получил приход. Отец оказывал огромное влияние на Альберта и в шкале авторитетов он был на первом месте, перед Иисусом, Бахом и Гете. Когда у маленького Альберта на лбу появились две шишки и тот очень испугался, приняв их за растущие рога, отец успокоил сына, объяснив, что из всех людей рога были только у Моисея. Научившись основным молитвам, Швейцер не понял, почему в них ничего не говорилось о животных. Он дополняет молитвы своими словами, в которых выражается его переживание за братьев меньших. Как сын пастора Альберт получил право на бесплатное образование в школе, но учился не очень хорошо. Его беспокоило то, что человек зачастую, выбирая между истиной и правилами, делает выбор в пользу правил. Тяжело ему было согласиться с тем, что, предавая себя вере, верующий должен заглушать в себе голос разума. С таким настроением он принимает обряд крещения. После школы он учится в Страсбургском университете. В Париже он знакомится с известным органистом Видором. Швейцер изучает латынь, греческий и древнееврейский языки. Попутно он тщательно штудирует Евангелие, которое поражает его грубыми несуразностями. В частности, в главе X евангелия от Матфея говорится о том, что Иисус предупредил учеников о том, что конец света очень близок и они больше не увидят своего учителя. Но дальнейшие события показывают ошибку Иисуса. Швейцер задумывается о том, что от ложной теории лучше отказаться, нежели защищать ее до последнего. Если в уста Иисуса вложили ложные пророчества, то это было сделано с какой-то целью. Если ожидание конца света ложно, то и сама суть христианства ошибочна. Не спроста Швейцер, отложив на время критику библии, начинает заниматься трактовкой и изучением произведений Баха, композитора, искусством которого протестанты решили компенсировать отказ от визуальных церковных образов. Швейцер виртуозно осваивает орган и играет музыку Баха с одним из лучших европейских оркестров. Помимо Баха его привлекает и Вагнер, что не удивительно. Он начинает считать, что лучшей философией в мире является философия греческих и римских стоиков. В своих воскресных проповедях Швейцер мечтал говорить прихожанам о сокровенных вопросах бытия. Когда он становится куратором церкви в Гюнсбахе, то проповедует для детей и готовит их к конфирмации. При всем при этом даже до сегодняшнего дня теологи не определились полностью с ответом на вопрос, а был ли Швейцер христианином! Многие считали и считают его безбожником. Но Швейцер продолжает работать над исследованием библейских текстов. От проблем тайной вечери он перешел к проблемам к проблемам раннего христианства. Швейцер посчитал, что Иисус, увидев, что его пророчество оказалось ложным, решил погибнуть, ускорив своей смертью приход царствия, которое он предрекал. Иисус был для него реальным персонажем, обросшим мифами, от которых и следовало избавиться. А еще важно то, что концепция царства божия для нашего мировоззрения остается таким же, каким она была для Иисуса. Швейцер толкует евангелие точно так же, как он пишет поясняющие тексты к хоралам Баха, которые абсолютно бессмысленны без поясняющих их текстов. Страх перед неверием у человека превалирует над желанием верить. Для канонизации страха нужен стиль и Швейцер всем стилям предпочитает лютеровский перевод библии и стиль «По ту сторону добра и зла» Ницше, как бы взаимоисключающе это ни звучало. Как это часто бывает с теми, кто пытается доказать ошибочность концепции теории Иисуса, Швейцер сам прибегает к христианской концепции отречения и самоотречения. Он решает бросить занятия теологией, музыкой и философией. Его желанием становится отдать себя служению людям, людям африканской расы. За все в жизни нужно платить, так считал он и это правило он поставил во главу угла своей этики. За здоровье, счастье и работоспособность нужно платить посвящением своей жизни другим жизням. Стремясь доказать, что слова Шопенгауэра, гласящие, что от проповедника святости нельзя требовать святой жизни, Швейцер решает свою жизнь сделать доказательством истинности своих идей и своей теологической концепции. Вероятно, Африка была выбрана им потому, что там было проще выделиться белому человеку. Для доказательства своей правоты нужно быть на виду, а в Африке это было проще, чем где-нибудь в Европе. Автор нашумевшей книги о Бахе начинает переговоры с Парижским миссионерским обществом, но те боятся допускать пастора с сомнительными идеями к проповедям. Тогда Швейцер решает стать доктором и помогать людям посредством медицины. Друзья говорили, что он поступает как человек, который зарывает талант в землю и пускающий вместо этого в оборот фальшивые деньги. Удивительно, что когда Швейцер взял на себя смелость трактовать темп исполнения произведений Баха и переделать указания для пальцев, которые во времена Баха располагались на органе совсем по другому, то друзья не сравнивали его с фальшивомонетчиком. Получается, что намеренно ли, случайно ли, но Швейцер привносил в область веры сомнения, а в область знаний – веру. В Габон он везет золото, зашитое в подкладку пальто. Швейцер ехал в Африку, чтобы искупить грехи белого человека, белого колонизатора, воспеваемого Киплингом. Для облегчения страданий местного населения у доктора (Айболита) был запас опиума. Ведь боль была еще страшнее, нежели смерть. Изгнав боль при помощи опия в желудке у пациента, на следующий день Швейцер вынужден изгонять боль уже из головы больного. Когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, Швейцер пишет статью об уважении к жизни, в которой говорит, что самоубийство это банальное неуважение к жизни, к ее тайнам и ценностям. А Габон тем временем поступил в распоряжение эмигрантского лондонского правительства Франции. Авторитет Швейцера распространяется на англоязычные страны и его поклонником становится Ганди. Ну а потом Швейцер начинает своим авторитетом рекламировать утопические идеи разоружения, поддерживать план Рапацкого о зоне свободной от ядерного оружия и предлагает СССР первыми поучаствовать в этих «заманчивых» проектах. Он не мог не понимать всю пессимистичность проекта разоружения, но Швейцер не был бы Швейцером, если бы не продолжил утверждать обратное. Да он и сам не скрывал правду про свою иллогичность. Не считая себя мессией, он, тем не менее, не хотел повторить ошибку Иисуса и заменил конкретное понятие «царство божие» на размытое понятие религиозного оптимизма. И рек Альберт Швейцер: „Мои знания пессимистичны, но моя вера оптимистична.“
Аминь!