2.5

Об этой повести я узнала несколько лет назад из эссе Сьюзен Зонтаг. Она писала:

Батай яснее любого из известных мне писателей понял: в конечном счете предмет порнографии — не секс, а смерть. […] Но если в прежние времена другой столь же необычайный ум создал бы теологию агонии, наш современник Батай создал ее эротику.

Зонтаг это разжевала, а у самого Батая философии отведено всего два абзаца. Автор попытался изобразить людей, которые через извращения исследуют границы мира физического и духовного. Попытался, но вышло откровенно плохо. Обписянные попы быстро надоели, а на новенькое автору, видно, не хватило фантазии. В какие-то моменты ему самому наскучило описывать непристойности, и это чувствуется, читать становится смешно. Сюжетно тоже проблема – все события повести могут уместиться в одном абзаце.

Это плачевное положение спасает только маленький объем произведения и быстрая смена локаций. Иногда настолько быстрая, что напоминает бессвязный монтаж в порно. Как будто всё, что происходит между сценами секса – лишь формальность, которую вынужден соблюдать писатель. Не удивительно, что в конце автору пришлось отвести целую главу объяснениям, хотя и это не особо помогло.