4 Восемь рассказов о неземной любви, или Галерея уродов

Игорь Сахновский. Острое чувство субботы

Писать романы легко, к этому писателя подталкивает его творческое эго. Дескать, ты же крупный, маститый автор, негоже размениваться на короткие истории! Пиши монументальную форму, сразу зайди в пантеон великих, затми собою всех прочих литературных бездарей. Как писать роман – наука немудреная, все сюжетные схемы придуманы, языковые средства каталогизированы – бери из копилочки и расставляй в своей неповторимой манере. Вот только великих романов мало, а книжные полки завалены бывшими деревьями, на которых напечатано что-то, что выбросить жалко, а перечитывать нет толку.

То ли дело – малая литературная форма, рассказ. Читатель должен захватить наживку повествования моментально, как блесну. А потом, вертясь на крючке, возвращаться мыслями к героям и сюжету, повторять еще и еще отдельные строки, радоваться особенно верному слову, открывать слой за слоем многие смыслы. Значит и автору нужно работать над рассказом тоньше, работать тяжелее. Как краснодеревщику над черным китайским лаком – мало вырезать форму будущего предмета, мало поработать над древесиной, нужно каждый слой лака положить и убрать на несколько месяцев (а лучше лет) в темное помещение. И только потом на хорошо просушенный и ставший уже новой поверхностью лак – положить новый слой, ничего не испортив, лишь добавив глубины цвета и фактуры, - чтобы вновь убрать во влажную темноту. Говорят, настоящие мастера наносят так 7-10 слоев черного лака. Наши современники из литературного цеха, конечно, так уже не делают.

Рискну предположить, что рассказ безжалостно показывает, что есть на самом деле писатель. Коллекционер сюжетов? Бессодержательный болтун? Слабый духом? Нахрапистый хам, вторгающийся в чужое читательское сознание подобием образа? Или творец новых миров, раскрывающий смысл жизни в каком-то неуловимом и немыслимом «легком дыхании»?

Рассказы – удаются Игорю Сахновскому (не хочется сейчас, после ухода писателя, употреблять прошедшее время). С радостным ощущением вседозволенности он отдается стилистической стихии. В каждом новом тексте – новый язык, каждый герой пишет и разговаривает по-своему, вокруг него выстраиваются свои миры и свои стены. Проще под перо ложатся время и расстояния – вначале герои робко топчутся по знакомым районам Екатеринбурга, а тут вдруг – самолетом до Москвы, дальше смелее до Монтрё в 60-е, теперь они уже во Флоренции времен безжалостных и немного сентиментальных Медичи. Вот и вовсе утлое суденышко авторской фантазии отправляется в бушующий шторм фантастического повествования.

Восемь рассказов книги механически поделены на два раздела – про унылую современность и пышущую страстями историю. Правда, из всех страстей и чувств автора занимает почти исключительно любовь. Коварство, безумие, поиск смысла жизни – только подступы к настоящему чувству, которое освещает человека и делает его существование осмысленным и истинным.

«Как только шторм немного ослаб, я рванул назад в каюту, еле держась на ногах и выкашливая солёную воду. Господи, думал я, разреши мне только обнять её и сказать, что мы спасены! Но, уже открывая каюту, понимал, что там никого нет.»

Любовь Сахновского – из детских сказок, в которых после воссоединения любящих есть только мертвая формула «умерли в один день». Герои его рассказов больше того, боятся, не могут быть рядом в любви. Их по собственному желанию разделяет время, смерть, безумие, обстоятельства. Любящий супруг съедает отравленное пирожное, отравительница тут же принимает яд вслед за любимым супругом; влюбленная в Веру Филиппа разрушает словами и письмами тонкую связь с возлюбленной – от невозможность быть вместе; даже местный дурачок, влюбленный в вымышленную Эвелину, приходит к ней лишь исключительно, когда она, на самом деле местная шалава Танька, отдает понятный долг за проживание своему уголовнику-квартирному владельцу. Писатель настолько верен своему призванию – «жечь глаголом сердца» - что не допускает счастливой реальной жизни своих героев. Такая пронзительная интонация близости к истинному и невозможности перешагнуть черту – то ли из-за страха, то ли из-за того, что в бытовом счастье яркая птица любви будет томиться в клетке, сломает крылья. В рассказах нет поцелуев – есть только целомудренное «дышали друг другу рот в рот».

Пять новелл первой части – объединенные общим заголовком «Билет в сегодня» - сюжетно связаны между собой. Правда, связь только намечена, будто суровой ниткой будущая наволочка. Еще точнее – как слоны, идущие друг за другом, когда каждый держит хоботом предыдущего за хвост. Связь эта может распасться, и каждый слон будет сам по себе. Так и большинство этих героев остаются сами по себе, не держась «за хвост» другого. Как в жизни – мы могли бы стать друзьями с любым встреченным нам человеком, но не хотим, не стремимся к этому. Чаще всего нам даже не интересен посторонний человек. В книге только излечившийся от смертельной слепоты дизайнер получает шанс на человеческую близость с банковским бухгалтером. Но реализовали ли герои этот шанс, мы не узнаем. Нас поведет дальше по мозаике человеческих характеров и судеб. Где каждый рассказ ведется от первого лица. Тем более причина человеческого одиночества остается непреодолимой – невозможно от первого лица, изнутри, понять, почему ты один. Напротив, тебе остро нужен другой человек, но не ясен замысел творца, не дающего перейти черту, разрушить стену между тобой и тем, нужным, иным.

Конечно, Сахновский ремесленник от литературы. Сколь бы ни были хороши его книги, он не настоящий писатель. Акварелист, попавший в академию масляной живописи, избравший для своей кисти неподходящие сюжеты. Как акварелью написать спальный район советских многоэтажек, наполненный пьяницами и серыми людьми? Юридические хитросплетения многомиллиардной продажи на аукционе «Юкоса» и людей, затянутых воронкой беззакония? Передать страсти итальянского возрождения, предательство и ничего не стоящую жизнь? Горячий зной африканской пустыни и кипящий страх штормового океана? Рассказы остаются зарисовками для большой картины.

Писатель по-прежнему чувствует себя предназначенным для большого романа. Романа, которого не будет в его жизни. Еще и потому, что автор, вплотную подошедший к пониманию человеческого экзистенциального одиночества, – не любит своих героев, не любит других людей. Их поступки довольно мерзки, внешность некрасива, помыслы низки и эгоистичны, они смешны, глупы, слабы, безумны. За что таких любить? Вот писатель и не может, не хочет полюбить человека, осознанно оставаясь в ракушке своего дарования и личных переживаний.

Бог Вам судья, Игорь Фэдович. А мы любим Вас и скучаем.

апрель 2020 года