4 О столкновении общинного и городского мышления в одном человеке

Я слышала, на livelib не любят рецензии, которые не включают в себя вольный пересказ, так что держите его.

"Лягушки" - это 300 страниц писем в личное главгеройское никуда и 100 страниц пьесы. Но жанр произведения неизбежно определяет автор, поэтому если нам сказали, что это пьеса, значит, пьеса. Тем более что если читать пьесу без писем, ничего не поймешь (видимо, это тонкая авторская задумка).

Вообще читать китайскую литературу жителю какой-нибудь абстрактной средней полосы России сложно, потому что в школе в нас вдалбливали историю России (почти бесполезно), историю средневековой Европы (к 30 годам я помню, что вроде как была чума и доктора носили прикольные костюмы, не то что сейчас, а еще вассал моего вассала не мой вассал), а про историю Азии лично в нашей школе почти не говорили. Что-то там Хиросима и Нагасаки, и то об этих событиях я узнала скорее из поп-культуры, а не из школьных учебников.

Итак, Китай, который достаточно долго был деревенским. Жизнь в деревне подразумевает какое-никакое общинное мышление, а в общинном мышлении все достаточно просто: детей должно быть много, потому что они часто мрут. Смотрят за ними все равно всем селом (это отчасти связано с их высокой смертностью), но будет больше детей, будет больше полевых работников, будет больше батата, будет больше денег. Общинное мышление предполагает прочные добрососедские отношения (потому что соседи смотрят за твоими детьми и неизбежно становятся частью твоей семьи), высокую рождаемость в попытках скомпенсировать высокую смертность (няньки из соседей такие себе) и соответствующие ценности: деторождение - благо, отказ от деторождения - грех, бесплодие - наказание за грехи, рождение сына - счастье (он может работать в поле и приносить батат), рождение девочки - ну такое себе, ее еще замуж выдавать, а если попытаться выпихнуть ее на бататное поле, кто ж ее такую с мозолями замуж возьмет.

На смену общинному мышлению приходит мышление городское: ребенок один, но любимый и образованный; разобщенность с соседями; доходы, которые зависят не столько от физического труда, сколько от труда интеллектуального; соответствующие ценности - саморазвитие, культурный рост, значительные вклады в воспитание детей, передача детей на воспитание профессионалам, возможность оплачиваемого женского труда и получение женщинами образования.

Жила-была деревня. Был там себе сферический в вакууме общинный образ жизни и взгляды, соответственно, тоже общинные. А потом пришел Мао и сказал: "Отриньте свои общинные взгляды, столько крестьян нам не прокормить и не надо, будут у вас теперь городские ценности. Одна семья - один ребенок".

В этой деревне живет главный герой, который молча удивляется происходящему и его тетка, которая работала акушеркой. Принимала роды. В китайской деревне это было все равно что быть самой богиней плодородия, и почитали ее как богиню.

И вот приходит Мао. И говорит: "Все, нарожали достаточно, теперь будем мужчин стерилизовать, а женщинам аборты делать. Акушерка, давай".
Естественно, люди, которые прожили всю жизнь в общинном строе, были в шоке. Как это так - лишить их главной ценности, да еще и руками их местной богини плодородия?

Мао это волновало мало. Тетка главного героя, конечно, была хоть и женщина образованная, но тип мышления у нее все равно был ближе к общинному. Поэтому за каждую прерванную беременность она себя корила. Да и как тут не корить - на сроки прерывания Мао было все равно, а тут еще и жена племянника во время аборта померла.

Племянник, он же главный герой, горевал недолго: по рекомендации той же самой тетки быстренько женился на ее помощнице, неспособной зачать ребенка, да и зажил себе припеваючи. Но вот беда: новая жена его, несмотря на свою работу, тоже обладала общинным типом мышления, и из-за своей стерильности чувствовала себя как минимум проклятой. Поэтому взяла обгоревшую при пожаре девушку из той же деревни, да без ведома своего супруга заделала ее суррогатной матерью. Супруг, конечно, побухтел, но в итоге ребенка принял и стал счастливым отцом. А тетка кукухой поехала.

Для меня мораль этой книги в том, что резкая смена мышления с общинного типа на городской требует неслабых способностей к адаптации. Собственно, есть четыре типа реакции:

- "И на елку залезть, и ничего не оцарапать". Это главный герой. Померла жена? Ну померла. Сказала тетка жениться на новой женщине? Ну женюсь. Как персонаж он - наиболее отталкивающий, отвратительно инертный, равнодушный к чужим проблемам и с эмоциональным диапазоном как у табуретки. Именно эти качества в итоге и спасают его разум: он принимает последствия выбора, который за него делают другие, и нигде ему не жмет. Умеет человек жить в эпоху перемен.

- "Стойкий оловянный солдатик". Это тетка главного героя. Принципы, насаждаемые ей партией, неизбежно сталкиваются с общинным строем, в среде которого она находится, и этот внутренний конфликт в итоге сводит ее с ума.

- "Не хочу и не буду". Отказ принимать изменившиеся условия среды приводит к смерти. Все просто.

- "Компромисс - это решение, которое не устраивает обе стороны". Это Львенок, вторая жена главного героя. Она получает по щам и от своего общинного мышления (бесплодие - это кара божья за то, что она помогала прерывать беременности), и от мужа (за попытку устроить суррогатное материнство), и от суррогатной матери. Зато вроде как соответствует и миру старому, и миру новому, но какой ценой.

Итак, 4 архетипа. Двое несчастных, один равнодушный, один мертвый (а какой сегодня ты?). Все четверо дружно осуждаемы автором.

И я даже не знаю, нужна ли здесь какая-то мораль. Хорошо ли силком тащить людей из одного типа мышления в другое? Плохо, потому что, как мы видим, адаптироваться они не успеют, и все пойдет не так, как мы задумывали. Как в таком случае добиваться прогресса, потому что сами люди в прогресс не торопятся, а живут как привыкли? А кто ж его знает. Как себя вести, когда мир вокруг стремительно меняется? Пытаться брать лучшее и от мира старого и мира нового и пытаться не задумываться о том, как ты выглядишь со стороны (спойлер: плохо)?

Эта пьеса не дает ответов, она задает вопросы. И вопросы она задает правильные и нужные, особенно в современной России, которая пытается переползти из общинного строя в городской последние лет 50. С переменным успехом, кстати.

Очень хороший взгляд на этику суррогатного материнства. В нашей стране сейчас суррогатное материнство популярно настолько, что даже мне, убежденной чайлдфри, которой посчастливилось находиться в детородном возрасте, периодически показывают рекламу этого самого суррогатного материнства. Вы думаете, как покупателю? Отнюдь. Реклама кричит: "Эй, женщина, понабрала кредитов, а с детьми на работу не берут? Вот тебе ПРОСТОЙ способ срубить бабла".
О том, что этот способ срубить бабла совсем не такой простой, в рекламе не говорят. И правильно делают - иначе к ним никто не пойдет, а за посредничество при суррогатном материнстве можно срубить от 50 до 100 тысяч рублей за одну приведенную женщину, что полностью окупит вложения в рекламу.

И многие соглашаются. Не потому, что хотят "помочь бездетной паре", а потому, что собственного ребенка нечем кормить. Потому что из банка звонят коллекторы, висит ипотека и кредит на холодильник, а HR-ы, как один, кривятся на фразу "у меня ребенок". Потому что у женщин с детьми в современной прогрессивной России очень часто просто нет другого выбора.

И если вы считаете, что суррогатное материнство - это "просто способ заработать денег", очень советую прочитать эту книгу.
Потому что вы тоже еще не до конца выползли из лап общинного мышления. Как и ее герои. Как и я.

И понять это - уже дорогого стоит.