4 Хюррем разбушевалась

Всем поклонникам сериала «Великолепный век» посвящается.

Перевести название книги – это те ещё игры разума. Лёгким мановением руки гугл-переводчик превращает «imperial woman» в «имперскую женщину», а яндекс считает, что это «императорская женщина». В принципе, яндекс-переводчик не совсем промахнулся – могущественная владычица Китая Цы Си, правившая Поднебесной начиная с 1830-ых годов, действительно начала свой карьерный путь как императорская женщина. Внимательные читатели могут заметить, что книга не называется «The Empress», ведь «empress» – это супруга императора. «The Imperial Woman» – величественная, великолепная женщина, взошедшая на императорский трон. Как одна из сотен наложниц смогла выделиться и сосредоточить в нежных руках власть, расскажет Перл Бак, писательница-билингв, которая провела юность в Китае и застала правление Цы Си.

Заметно, что это романтизированная биография, а не строгий подгон под исторические факты. Рассказ о амбициозной, харизматичной девушке из народа манчжуров, которой в принципе хочется замуж, но ещё сильнее хочется достичь чего-то в жизни, явно отвечал внутренним запросам автора. В пятидесятых годах в Соединённых Штатах, когда была написана и издана «Императрица», поднялась вторая волна феминизма. Сколько претензий получит женщина, которая захочет совместить семью и изматывающую работу? Почему авторитарная женщина на руководящем посту – это истеричка и нонсенс, а авторитарный мужчина – мудрый управленец? Для пятидесятых годов вопросы наболевшие, да и для современности тоже.

Великолепный век же Цы Си, прямо скажем, великолепным не был. Западные страны стояли над Китаем, как хозяин кота над своим питомцем, который уже полчаса агрессивно отказывается отрыгнуть комок шерсти. Ну когда, когда ты поимеешь совесть и пойдёшь на диалог?? Я спать хочу, Муся?? Китаю не нужны были поезда, телефоны, христианство и прочий опиум для народа, но когда европейцам что-то в голову втемяшится, тут уже пиши пропало. «Императрица» представляет уникальную возможность переосмыслить такую классику, как, например, Узорный покров и Ключи Царства , где китайцы выступали беспомощными дурачками, которых спасали белые цивилизованные люди.

Так вот, романтизированная биография. Попытка жизнеописания Цы Си, по моим наблюдениям, вызывает у историков и биографов синдром «автор так видит»: в двадцатом веке всех учёных мужей коротило на тему того, что Цы Си – сумасшедшая тиранша, Перл Бак написала сдержанную, но всё-таки оду к этой непростой личности, а Анчи Мин соорудила из фактов и домыслов самый настоящий «Великолепный век» на максималках. Причём даже не скажешь, что кто-то из них неправ. Произведение Перл Бак интересно тем, что главная героиня показана с теплотой, даже с восхищением, но жестокие поступки и роковые изъяны характера ничем не замазаны. Читатель решает сам, аплодировать или хвататься за голову.

Is it not strange that plum blossoms and chrysanthemums are upon the same page? Is this not to confuse the seasons?”
Lady Miao was not pleased. “It is wise not to mention confusion when speaking of Wang Wei,” she said. “If the master wishes to place plum blossoms among chrysanthemums, this is to convey a meaning. It is not a mistake. Consider that among his most famous paintings is the one of banana leaves under snow. Can it be possible that snow lies upon banana leaves? If Wang Wei paints it, then it is possible. Pray meditate upon its poetry. Some declare Wang Wei more poet than painter. I say his poems are paintings, his paintings poems, and this is art. To portray a mood and not a fact—this is ideal art.

Словами дамы Миао можно заключить, что «Императрица» Перл Бак – истинное искусство; книга-настроение, книга-впечатление. Читателю временами может казаться, будто он плавает в аквариуме – привычная западная реальность за стеклом, искажённая до неузнаваемости, а в воде раскачиваются роскошные пагоды-водоросли, гладко стелется шёлковый песок и манят прохладные гроты императорских дворцов.