4

Говорят, что от смешанных браков рождаются самые красивые дети.

В глазах еврейского народа есть какая-то вселенская грусть. Я так люблю это словосочетание - «вселенская грусть». Потому что никак больше нельзя описать это явление. Не просто грусть, а вселенская грусть; не просто радость, а радость, разрывающая живот; не просто свадьба, а громоподобные пляски и пожары, пожары, пожары в усталых и счастливых лицах…

Вы, наверное, думаете, к чему я это всё и в чём, собственно, смешанность? Дело в том, что господин Бабель, рассказывая нам историю о жизни и приключениях одесских бандитов начала ХХ века, очень мастерски варит хамин обеими руками – правой вливает литр еврейского тусклого серебрянного блеска и воска ритуальных свечей, а левой сыпет горстями русского лихачества, «белой» гордости, краснеющих от блеска фуражек усов. И не приходите, мой дорогой, ко мне за наследством, если ви с этим не согласны.

Хотя что я тут говорю! Лихачи из молдаванских еврейчиков ещё те. Это уже не культурный суп получается, а винегрет, потому что раличить, как в главном герое книги - Бене Крике, - так и в принципе в самом Бабеле, где русское, украинское, еврейское, одесское, советское и проч. и проч. ну совершенно невозможно. Это как раз тот плавильный котёл, о котором так часто вспоминают в связи с Америкой. Бабель создал красивого ребёнка из двух совершенно разных культур, поместив его в совершенно разбойничьи условия уголовной, но до чёртиков милой Одессы начала прошлого века. Века перемен.

Но что получается. В образе бабельских одесситов есть какой-то подвох. Невольно думается порой: «Ну не набросится еврей с бандой на похоронную процессию! Ну не выдвинет крупному почётному гражданину требование положить 20 000 рублей под ближайшим деревом! Ну не станет он размахивать браунингом, грабя контору!». Но, знаете, в ответ где-то в мозгу звучит: «Не, ну может и станет… Но сделает это исключительно красиво! И извинится».