5 Високосный год

Роман Дмитрия Быкова “Июнь” (2017) произведение, несомненно, большое. Хотя и типично быковское, в узнаваемом стиле, с его сериями словечек и паузами между ними, чтобы отдышаться. В общем, это наш дорогой и любимый Дмитрий Львович, во всей своей красе. При этом в романе заложен такой подтекст, что... В общем, как часто пишут в любительских рецензиях, книга заставляет задуматься.

Роман состоит из трех частей и главных героев, соответственно, также три. Действие начинается в октябре 1940 года, когда студента ИФЛИ Мишу Гвирцмана исключают из института. Вначале неясно, о каком ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории) идет речь, их было два – в Ленинграде и Москве. В романе говорится о начале советско-финской войны и отключениях электричества в Ленинграде. Но когда в тексте появился Арбат, все встало на свои места, Быков написал об учебе в родной Москве. 1940-й – високосный год, в народных приметах – несчастливый. Активиста курса Тузеева тут же убивают на финской войне, вообще, многие там погибают, и, конечно, это не уровень Быкова кропать бравурные романы о попаданцах, чья “задача – спокойно жечь танки”. Но мастер слова на то и мастер, чтобы передать атмосферу неудачной для СССР “зимней кампании” приглушенно, как о той войне и узнавали в то время. Разговоры, слухи...

К девушке геройски павшего Тузеева “подкатывает” сластолюбивый юноша Гвирцман. Но получает от ворот поворот, к тому же на беду возникает дело о том, что сейчас называется расхожим словом “харассмент” – сексуальных домогательствах. То есть, никакого “Долой стыд!” в СССР 40-х уже не было и в помине. В результате “проработки” на собрании студенческого коллектива, Мишу исключают из института. Такова завязка романа.

Ну, я вам скажу, как Быков изобразил своего героя – студента Гвирцмана! Всякие-разные там заменимые девушки и бабы... Эта полная разнузданность. Ну, такой вот “характерный” еврейский сладострастник, хоть сейчас на страницы довоенного немецкого еженедельника “Дер Штюрмер” (не читал, не одобряю). При этом надо понимать, что это alter ego самого автора, любвеобильного Дмитрия Львовича, человека с большим сердцем, хотя и достаточно негативный двойник. Нет, есть, конечно, в Мише Гвирцмане положительные черты. Все они там, в ИФЛИ, поэты, все пишут стихи. В основном, конечно, плохонькие...

Катя приложила к письму стихи, и по стихам было понятно, какая она некрасивая, с прыщавеньким лбом. Стихи были с отвратительной рифмой «дым из труб» — «на ветру», и почерк ее был школьный.

Сила романа в том, что надвигающаяся большая война все время за кадром, но присутствует как бы какой-то ее грядущий дым. И в Катиных стихах, разумеется, он угадан, это, конечно, дым вовсе не из заводских труб, а крематориев лагерей смерти. СССР считал, что следующая война будет химической и население обучали пользоваться противогазами. И Мише тоже снится дым войны, а точнее газ, ядовитый немецкий газ, отравленные люди в советском парке, лежат как кучки серого тряпья. Противогазом Гвирцмана обучает пользоваться почему-то англичанин. Миша не может дышать в нем, противогаз не работает, а англичанин говорит – это вы, наверное, спичечный коробок подложили. Ну да, писатель же служил в конце 80-ых “срочную” в Советской армии и знает этот солдатский прием – подложить во время марш-броска в противогазах спичечный коробок под край резиновой маски, чтобы легче было дышать.

Можно, сказать, что Дмитрий Быков оказался провидцем. Написал он в 2017 году про отравление, а в 2019 году в Уфе внезапно заболел. Подозревали инсульт, но обошлось. Говорили про “гипергликемию” (повышенное содержание сахара в крови). Но сам Быков (Вики) тогда заявил об отравлении. Быков – опозиционер с активной и развитой гражданской позицией по многим актуальным политическим вопросам. Но, допустим, это был сахар...

Дмитрий Львович! Приезжайте к нам, попробуйте кофе-латте. Я-то совсем не знаток, но есть в округе любители. Латте безвредный, совсем не сладкий. Такой, что можно пить без вреда для здоровья даже господину, держащему в своей 68-летней надежной морщинистой руке знаменитую неотравляемую кружечку-непроливайку. Ту самую технологичную термокружку, о которой с таким восторгом написала в Сети государственная медиа-мадам М. Симоньян. Только, думаю, он ничего знать не знает ни о каком латте. Это самодеятельность какая-то. В общем, как понимаете, фуфел у нас, а не латте.

Второй герой книги – Борис Гордон, журналист. Снова, как мы понимаем из фамилии, герой романа по национальности, видимо, еврей. И это, конечно, alter ego автора (Быков – и журналист также, помню его по отличным книжным рецензиям в “Огоньке”) и снова это негативное alter ego. Журналист-приспособленец, конформист. Что не удивительно: в государстве как раз продолжались сталинские репрессии. Немного отражена тема межнациональных отношений. Да, слегка терпели друг друга в интернационалистском СССР, гордой “стране дружбы народов”. Но когда их забирали – чекистов, управленцев, советских дельцов, жены не очень горевали и высказывались довольно цинично. Се ля ви.

Люди в романе шепчутся об аресте маршала Тухачевского, де, был “завербован в Польше еще в 1928 году”. Любопытно, как все эти годы происходила передача им информации врагу? Советский полководец любил играть на скрипке, может быть так вот? Но, вообще, был тогда у шпионов особый профессиональный язык, шифр. Замены слов, иносказания, арго... Все это, конечно, давно в прошлом. Есть у уголовников непонятный непосвященым блатной жаргон-”феня”, но ее расшифрует любой мало-мальски грамотный тюремный опер, или ”кум”. Кстати, о тюремных операх. Бывший “кум”, а сейчас ленинградский “блогер” Гоблин так мощно поработал на популярной нынче патриотическо-сталинистской ниве, что был даже допущен на пресс-конференцию и смог задать ему один вопрос. Но вернемся к шифрам. Современные структуры, вроде АНБ США, или даже частного Интернет-гиганта “Гугл” (есть, разумеется, свои возможности и у стран послабее), мгновенно анализируют информацию Интернета. Все значения слов, переводы на важнейшие языки, диалектизмы, жаргонизмы... Поэтому все попытки наизнанку задать “вопросы к морю” через Интернет сегодня заведомо обречены на провал. Кстати, что выйдет, если пропустить новый роман Д. Быкова через сито суперкомпьютера?..

Быкову можно поставить в заслугу его взвешенное и аккуратное обращение к межнациональной теме. Достается в романе всем поровну: и евреям, и русским, и поляку – есть тут и приспособленцы, и подхалимы, и циники. Все в СССР хотели жить. Только такие и могли здесь выжить, но далеко не все выживали – репрессии шли сплошняком. Но автор не скатывается ни в журналистику, ни в публицистику, ни в свойственную, например, Б. Акунину плохо скрываемую русофобию. У Быкова жанр романа полностью соблюден, и это действительно прекрасный роман.

Писатель находит удовольствие в игре стилями. Первая часть – избыточный и несколько многословный быковский нарратив, эдакий тортик (снова сладкое!). Очень, кстати, медитативный текст, можно декламировать его нараспев, как читает свои стихи сам автор. Затем текст становится значительно суше, а в последней части романа (главный герой, для разнообразия, поляк – Игнатий Крастышевский) и вовсе происходит почти сорокинская смерть текста: большой мастер советского слова и журналист поет на крыше дома бессмысленные глоссолалии: “Ажгуххр! Ахрр! Ахрр!”. Воистину: “Ах, война, что ж ты сделала, подлая...” Даже еще не начавшись. И, в общем, ясно, о предчувствии какой войны написал свою книгу Быков.

Кстати, а ведь это книга о давно мертвых людях. Из студентов, просто советских юношей 1921-23 гг. рождения в той войне не выжил практически никто. И не оставил после себя потомства. Начисто их выкосили пули немецких “машиненгеверов” MG 34, скорострельность 900 выстрелов/минуту. Настолько удачная оказалась модель, что пулемет (его модификация) до сих пор стоит на вооружении бундесвера ФРГ. Немцы – практичные люди. Выжили же в войне те единицы, кому удалось вернуться невредимым или раненым, из фронтовой мясорубки, или те, кто имел “бронь”, или был освобожден по болезни, или иначе уклонился от военной службы. Именно их потомки и управляют сегодня Россией.

И вот, 2020-й год. Тоже, кстати, високосный год. Начался он хорошо, большие были ожидания, но потом вот эпидемия Ковида, а люди как будто еще больше съехали с катушек в ожидании – чего? Вот прошла над домом с запада на восток пара истребителей НАТО – “воздушный патруль”. F-15 это или F-16, я не различаю, не авиатор. Они защищают мою страну от вашей. По крайней мере, так говорят по ТВ. И летает какая-то дымка или дым в воздухе. То ли прошлой, то ли будущей войны. Но, возможно, это просто тлеет где-то в девятиэтажке мусоропровод.

А в эпилоге романа Быкова “Июнь” счастливая советская семья – Лёня, Наташа, дочка – воскресным утром идут в лес. И там так хорошо, в лесу! И земляника, и колокольчики, и пахнет, конечно, не дымом, а медом. А потом Наташа выходит к деревне, а там люди с серыми лицами стоят у столба и репродуктор передает бодрую военную музыку.

Передавали, наверное, вот эту.