2.5 и письма помогут нам разобраться в себе

Начну с заглавия. Враги общества. Оно простое и предельно понятное. И я, конечно, понимаю, почему под это определение попадает Уэльбек. Но вот каким образом рядом с ним стал неолиберал Леви, чьи идеи, в общем-то, сейчас в тренде, я не понял. Наверное, надо искать ответ в письмах.
Уэльбек начинает первым и сразу выдаёт несколько резких фраз по отношению к своему собеседнику: вы - философ без мыслей, вы - автор самого жалкого фильма в истории кинематографа, etc.
Мне это определенно понравилось, так как, я ожидал жарких дебатов.
Затем, Уэльбек применяет хитрый приём, который, на мой взгляд, характеризует его, как ранимую и неуверенную в себе личность. Он начинает накидывать отрицательные эпитеты в свою сторону. Мол, он - графоман, бездарность, обыватель, циник, шовинист, пошляк, etc. Тем самым, забирая у своего противника право первого оскорбления., словно оно бы сразило его на повал. И резюмирует эту вереницу оскорблений Мишель тем, что записывает себя и Леви в "ярчайший пример вопиющего упадка интеллектуальной жизни Франции и кризиса её культуры".
В своём первом сообщении Леви градус не поддерживает и предлагает Мишелю варианты развития их беседы, попутно сравнивая себя (и Уэльбека) с Кокто, Камю, Сартром и Бодлером. И тут уже картинка начинает вырисовываться. Леви попадает под категорию "Враг общества", потому что его неистово ненавидят, бранят последними словами и язвят. Это всё, конечно, по его словам. Я же по прежнему не понимаю. Бранят и ненавидят почти всех мало мальски известных людей. Но я не назову врагом общества любого известного мне творца. У Леви явно завышенное эго.
Я не вижу смысла передавать сюжеты каждого послания, поэтому скажу в двух словах, дальше начинаются диалоги о литературе, о любимых писателях, о философии, о евреях, об исламе, о семейных отношениях, ну в общем-то, о всём том, что этим людям близко. Многое, конечно, проходит мимо, ибо я не являюсь большим знатоком французской культуры (особенно, современной), что-то, наподобие панча про Бодлера и Брюссель, я понять могу. Но даже небольшое понимание беседы тешит моё самолюбие. Мне приятно.
Постепенно, переписка начинает скатываться в некую исповедь. Которая кажется искренней, но задумываясь о том, что писатели знали о дальнейшей публикации писем, появляются некие сомнения. А были ли они честны? Или это хитрый литературный ход, пускающий нас по ложному следу?
По мере развития переписки наши герои всё больше находят общий язык и голоса их всё больше звучат в унисон. Они находят точки соприкосновения почти во всех темах, и даже ислам они затрагивают как-то сообща, будто бы сторонники. Наверное, только тема России их объединить не смогла, так если Уэльбек признался в желании стать молодым и русским и восхищается российским средним классом (хм, это каким ещё средним классом?), то Леви подверг нашу страну типичной либеральной критике (и этот типичный мем - а это другое. Вот Чечня. А как же баски? А это другое.) , которую мы с вами уже слышали не раз, добавив в конце, что раньше Европу пугали коммунизмом, но время красных прошло и теперь Россия породила новую угрозу "коммунистическую отрыжку - путинизм".
Но это лишь исключение подтверждающее правило, в целом, ребята спелись. Мне начало казаться, что они, даже, подружились. Это становится настолько очевидным, что в конце Леви заключает: помните, как в первом письме вы заявили о том, что у нас нет ничего общего? [Дальше идёт тирада о том, что оказалось общего много, что их сближает ненависть, которую они вызывают, etc].
Уэльбек, предстаёт более интересной личностью, нежели Леви. Слова Бернар-Анри - типичные брюзжания леволиберала, в то время как Уэльбек протестует, даже против пропаганды запрета кокаина, сигарет, алкоголя и чрезмерного навязывания контрацепции. Он находит несогласие в любых мелочах и высказывает это. Это выдаёт в Мишеле человека, крайне неудобного для этого самого общества. И даже, если вы являетесь сторонником Уэльбека, то рано или поздно, этот бесконечный протест против азота в атмосфере доконает и вас.
Как говорится: общий враг объединяет. Перед нами наглядное подтверждение данного высказывания.