5

Во времена, когда моя родина часто изображается в средствах массовой информации как враг, я решил рассказать историю о дружбе и чувстве юмора, любви и надежде — обычных человеческих переживаниях, важных для людей во все времена и в любом месте. Мне хотелось показать ту сторону Ирана, которая обычно скрыта от глаз, — его сердечных, забавных, щедрых людей.
Спрашивается, могла ли я пройти мимо такой аннотации? Дипломированный инженер, достигший высокого поста в американской компании, берётся за перо, чтобы продемонстрировать новой родине, что на старой родине тоже человеки живут… Новая война за Великую Нефтяную Титьку – и инженер с книжечкой про то, как мальчик полюбил девочку…
Что касается шаха Реза Пехлеви, он не был монстром. Даже скорее напротив – великим реформатором, Петром I Ирана. Но все его замечательные нововведения – от национализации земель до победы феминизма (разрешили носить европейские платья, шахиня была в них очень хороша) – гибли под тяжестью невыносимой тирании. Как это у Щедрина? Просвещение вводить постепенно и по возможности без кровопролития. Пришёл день, когда всем совершеннолетним иранцам монарше повелели записаться в Единую Партию…
Наверняка для многих будет неожиданностью, но если режим проамериканский, это ещё не означает, что он хороший. Тайной полицией САВАК даже в глухих деревнях пугали детей. Её осведомители подвизались буквально на каждом шагу, в каждом городском квартале. И эту атмосферу слежки всех за всеми Сераджи передаёт в совершенстве. Взять хотя бы сцену, где Шахед-старший, заподозренный во взяточничестве, и его обвинитель меняются местами. Ведь никакой обличающей сатиры не надо, стоит правду изложить. А так – жалко ребят. Смешное и невинное диссидентство, фиги в кармане школьных брюк, листовочки, плакатики с алыми розами… А возмездие – пуля в лоб. Потом к твоим родителям приедут и заставят оплатить стоимость пули и услуги палача.
Учитывая то, что в романе описаны зажиточные, даже высокопоставленные семьи, у их отпрысков остаётся потрясающая возможность сбежать на Запад. Под предлогом высшего образования. Так покинул Иран и Махбод Сераджи. Долго ли ему пришлось приспосабливаться к эмиграции? От чего пришлось отказаться? Об этом он не пишет. Но стоит речи зайти о том, что отличает иранцев, об их национальном характере, как автор-дебютант превращается в истинного поэта. Слово играет значительно меньшую роль, чем эмоция. Умение понимать друг друга без разговоров, молчаливая поддержка в чёрные дни неизвестности, освобождающие слёзы прощания. Страна, где мужчины не стесняются плакать и не боятся боли. И важно, что для юношей, почти мальчиков, первая любовь – это не плохо замаскированное эротическое любопытство, не желание «попробовать» и пойти дальше к новым удовольствиям, а в первую очередь ответственность. Для Паши, Ахмета и их друзей быть мужчиной – это не пустой звук. Глупо строить из себя малышню, если уже можешь попасть под расстрел.
В 1979 году власть Мохаммеда Реза Пехлеви, Шаха Шахов и Солнца Ариев, пала под ударом происламских сил Хомейни. Наверняка для многих будет неожиданностью, но если власть народная, это ещё не означает, что она хорошая. Иран вступил на путь религиозной самоизоляции, безвозвратно испортив отношения с США. Но если вы думаете, что САВАК прекратил своё существование, - как не так! Некоторых руководителей показательно казнили, а всем стукачам приказали оставаться на местах и работать по-прежнему. С сохранением заработной платы. Палачи в ударном порядке возродили традиционные пытки, как-то: поджаривание на раскалённой решётке, закручивание вокруг головы узловатой бечевки… А обычные граждане попали из огня в полымя.
Книга, естественно, совсем о другом. О том, как мальчик любил девочку. Безмолвно, безнадежно и несмотря ни на что. И пули свистели, и костёр ревел, и шпион не сводил свинцовые очи… А мальчик любил, и в этом его вечное оправдание.