5

Мы на Западе считаем, что тепло и пища — воздаяние за труд, а здесь труд заменяет и то, и другое. Я начинаю понимать почему. В России иметь работу, рабочее место — это признак социальной значимости. Служить Государству — высочайшая моральная доблесть, Государство прекрасно сознает это и использует с максимальной для себя выгодой.

Слухи о забытой книге замечательной сказочницы Трэверс, которая в молодости вот так запросто взяла и приехала в Россию, нафотографировала и составила своё мнение, не вписывающееся в общепринятые рамки, ходили вокруг меня давно. И книга не обманула - совсем короткий сборник писем об очень странном для свободолюбивой англичанки путешествии поражает незашоренностью и трезвостью мышления вроде бы достаточно далёкой от политики молодой женщины (по разным данным ей на тот момент исполнилось или двадцать шесть или тридцать три). Да ещё и чувство юмора у этой журналистки, писавшей преимущественно об искусстве, оказалось свежим, искристым, как яркий лучик посреди серой действительности.

Поскольку Трэверс на момент своего визита не была личностью хоть сколько-нибудь известной, и путешеcтвовала в составе простой туристической группы, ей удалось хоть краем глаза увидеть что-то настоящее, неприкрытое пропагандой. Остальные именитые гости того времени, (да и не только того), были ослеплены обилием почестей и, ведомые за ручку, к объективности приблизиться не могли. Впрочем, за ручку водили и нашу героиню. Всё время пребывания в России Памела эту ручку пытается выдернуть и задорно пробежаться по столицам, а Интурист каждый раз одёргивает её, как неразумного ребёнка. Памеле хочется поехать в крайне интригующую её Россию, одной, и самой составить свой маршрут - нельзя. Памеле хочется побродить одной по улицам - нельзя. Друзья-аборигены приглашают Памелу поехать с ними в Новгород - нельзя. Позвонить - и то нельзя.
Зато можно и нужно посещать все мероприятия, подготовленные заботливым Интуристом: захватывающие экскурсии по детским садам, комбинатам, тюрьмам, залам судебных заседаний.

Мне часто встречались рецензии с жалобами на "едкий" язык автора, на её язвительность. Ха, я бы посмотрела, как повели бы себя эти люди, если бы за свои кровные приобрели такой вот тур, где с самого начала их окружали бы образчики пропагандистского искусства, где свободное время нужно было бы вырывать с боем, где после завтрака в полдевятого утра им до полпятого вечера предстояли бы вот такие увлекательные мероприятия:

— Это стадион, — объявила гид без обиняков.

Мы осмотрели его без особого энтузиазма. И даже потрогали деревянные скамейки. Да, все верно. Это стадион. Что тут скажешь? Бизнесмен поинтересовался, скорее по привычке, чем из любопытства, сколько он вмещает зрителей. Гид передала вопрос директору спортивной арены (который, конечно же, был тут как тут, стоило нам войти в воротами выведала у него, сколько тысяч болельщиков приезжает на каждое соревнование. Мы всё записали. И привычно изобразили ликование, хоть и не увидели подтверждения услышанному. Пустой стадион — воплощение пустоты. Даже Профессора не нашлись, что сказать, и не смогли придумать ни одного вопроса. Единственный прок от этого посещения — еще одна запись в блокноте. Но поскольку мы не готовимся напасть на Москву с воздуха и не собираемся создать футбольную команду, чтобы бросить вызов московским звездам, вряд ли эти утренние развлечения хоть на йоту увеличили наши знания о России. Впрочем, «Интуристу» — заботящемуся о нас, словно мать родная, — лучше знать. Хотя поверить в это трудно.

А только потом обед. А после обеда опять такая же неповторимая культурная программа. А ужин в десять вечера, а то и в полночь. Видимо, Интурст надеялся,что туристы упадут и про ужин забудут. И ничего из того, что тебе интересно, посмотреть нельзя - в церковь экскурсанты пробираются тайком, в театр Памела сбегает, в гости пойти тоже непросто. И, похоже, за каждым её шагом пристально следят, потому что вечером, по возвращении в отель, все знают, где она была.
Питаться полусъедобной пищей, маршировать строем по учреждениям, в которые у себя на родине и мысли не было пойти, работать на износ с раннего утра до позднего вечера - так себе отдых за свои деньги.

Однако Трэверс удалось оставить после своей поездки очень ценный исторический документ, отражающий хотя бы малую часть того, что происходило в стране, разрываемой на части противоречиями. И как отрадно видеть, что существовали и существуют такие люди, с высокой степенью адекватности, с мозгами, не поддающимися промывке, и с умением передать свои чувства и мысли на бумаге.

Я получила от книги большое удовольствие. Пойду порекомендую её своей маме, которая жила в России на несколько десятков лет позже, но недоумевала точно так же и в тех же выражениях, что и заезжая англичанка. Кажется, им было бы что обсудить.