5 Мои сны о Йокнапатофе: Одержимость и одержимые

* Мелкие разрозненные мыслишки, взятые в круглые скобки.

В конечном итоге трилогия о Сноупсе (Сноупсах? Сноупсе? Если о Сноупсе, то о каком именно? Если о Сноупсах, то о каких характерных чертах этого клана в частности; вообще, есть ли что-то, что так уж сильно отличает Сноупсов от остального йокнапатофского населения, помимо толков и домыслов жителей маленького городка под названием Джефферсон, ставших свидетелями жизненного цикла этого семейства); так вот - в конечном итоге трилогия о топосах ("Деревушка"-"Город"-"Особняк), трилогия, в названия составных частей которой вынесены места, разговаривает с нами и сама с собой в первую очередь о природе времени.

Многократно говорилось, что Фолкнер (опять-таки в конечном итоге, хотя с какой стати мы занялись подведением итогов?) весь об этом - о времени, о его относительности и непостижимости, о его тотальной власти, равно как и о том, что его - времени - просто-напросто не существует. Даже Минк Сноупс, который, казалось бы, большую часть своей жизни оказался во власти времени (ведь тюрьма в частности и любое ограничение в целом вовсе не имеет дел с концепциями свободы и несвободы; что такое, в конечном счете, свобода? Искусственное понятие, созданное людьми для того, чтобы по каким-то формальным признакам различать между собой разнообразные состояния человека (свобода/несвобода/духовная свобода при несвободе физической/ect.); время, с другой стороны, вроде бы есть - несомненно). Однако этот самый Минк Сноупс, который должен был на своей шкуре ощутить весь ужас несомненного существования времени, большую часть (неужели опять будет слово время - нет, давайте заменим) своей жизни (вещь более объективная - уж в существовании жизни и не-жизни сомневаться не приходится) времени просто-напросто не замечает: не считает, ничего не ждет.

В этом смысле Флем Сноупс, этот титан, о котором в другой трилогии, возводящей искусство дельцов в ранг чего-то поистине нечеловеческого и божественного (но делец ли Сноупс; быть может, для его ремесла нужно иное название), мог бы написать Драйзер; Сноупс, этот непостижимый и потому до дрожи пугающий джефферсонских обывателей не человек, но - образ; этот истинный, вечный, архетипический и непреходящий Сноупс - просчитался. Глупый невинный каламбур: считал время и - просчитался, проиграл (проиграл ли - другой вопрос.

История стяжательства в конечном итоге (все-таки да, это подведение итогов: будучи свидетелями персонального конца света, мы всегда берем на себя роль судей) оборачивается историей одержимости; даже не историей - одой этой самой одержимости. Портрет Минка, который будто бы создан для того, чтобы находиться в ряду синонимов в словаре английского напротив слова obsessive, выписан потрясающе (и это при том, что он - единственный из героев, чьи имена вынесены в названия глав, который ни разу не говорит о себе от первого лица). Флем тоже не оказывается в ряду рассказчиков - но там и рассказывать нечего; точнее - некому: главный Сноупс так и остается существом, до конца не идентифицируемым. Что это было: человек без свойств, персонификация определенных черт, само зло во плоти - не ясно (да и не важно).

Другое дело - Минк: разум, сузившийся до размера атома, в котором сконцентрировалось одно-единственное желание; разум, остающийся разумом, несмотря на одержимость. Строго говоря, одержимость- не безумие. Это, скорее, последний инструмент инстинкта самосохранения, последнее, что разум и подсознание пускают в ход для того, чтобы тело, являющееся их оболочкой, продолжало ходить, дышать, ect., ect., ect. Одержимый живет максимально отстраненно и скупо - без излишеств, живет и побеждает (хотя о победе речи быть не может: на что одержимому жизнь, когда потерян предмет одержимости?)

Гимн ли это одержимости? Наврядли.
Ода ли одержимости, убившей время? Очень может быть.