5 Много боли

Книга, названная именами персонажей "Божественной комедии", явно не обещала быть лёгкой. Больше того, она ведь открыто намекала, что с таким проводником мы отправимся туда – сначала в Чистилище, а потом и дальше. Так автор нас и повёл: новыми и новыми кругами, где грустно, тяжело, жутко и больно. И опять больно.
Генри, успешный автор двух книг, задумал написать третью, причём в очень необычном формате, известном, как

"аллигат — книга-перевертыш, в которой два текста, но каждый начинается со своей стороны переплета и по отношению к другому перевернут вверх ногами".

Трудность в том, что он хочет соединить и художественную книгу, и документальное эссе, совершенно разные вещи. Горестная тема Холокоста, как считает Генри, получила слишком узкое развитие в художественной литературе, представлена лишь историческим реализмом (правда, "Мауса" американского графика Арта Шпигельмана он уже упоминает). Вырваться из этих рамок и пытается писатель, но его ждёт неудача в лице редактора и издателя. Их вердикт звучит как приговор, поэтому Генри круто меняет жизнь.
В новом городе и даже новой стране Генри словно пытается стать другим человеком, хотя не отказывает во внимании читателям, даже отвечает иногда на их письма. У него надежный тыл, состоящий из жены, собаки и кошки, игра в любительском театре, даже работа официантом, как ни странно. Скорее, ради необычного опыта, чем ради заработка. Всё меняется, когда однажды ему приходит послание с просьбой прочесть и помочь написать пьесу. Тут-то и появляются те самые Вергилий и Беатриче, главные герои пьесы, которая толком ещё и не написана. Огромное удивление вызывает то, кем они на самом деле являются.
Не меньше можно удивиться, когда окажется, что пишет драму и мечтает её поставить пожилой таксидермист. По всему тексту рассыпаны детали и намёки, которые сложатся к финалу в единое целое и составят полную картину, но это картина Босха. Когда становится понятно, чтО на ней, чувство ужаса может охватить неравнодушного человека. Хотелось бы написать избитое "герои оживают на наших глазах", но нет, всё совсем наоборот, хотя Генри и увидит их своими глазами.
Всё здесь не случайно и стройно вписано в авторский замысел, но это конструкция сложная, не одномерная и неоднозначная. Автор книги (не Генри, а сам Я.Мартелл) похож на архитектора, задумавшего и создавшего что-то новое, вызывающее одновременно восторг и страх, как вызывают их готические храмы с горгульями и химерами. При камерности повествования и небольшом количестве действующих лиц в книге поднимается множество вопросов, на которые не так просто ответить.
Вот хотя бы таксидермист. Кажется, нет профессии отвратительнее. Но постепенно начинает казаться, что это не совсем так. Он сам скажет Генри:

"Пренебрегать смертью – значит, пренебрегать жизнью".

Есть о чём подумать… Больше того, он говорит, что "стал таксидермистом, чтобы свидетельствовать". Это тоже странно и даже страшно, но стоит ли спорить?
В этой книге много боли: в прошлом, в пьесе с Вергилием и Беатриче, в настоящем. И эта боль ещё долго звучит, как далёкий набат где-то далеко. Или близко?

Много боли