0 Время повышения ставок

Согласно моей теории, четыре книги с «Тайной магии» до «Светлых крыльев» — смысловое ядро цикла, становление героев без скидок на возраст и юношеский максимализм. В них повышаются ставки, на них приходятся самые тяжелые испытания и самое большое количество открытий главных героев о самих себе и своем пути. Кристаллизуются все авторские идеи о Свете, Мраке и роли человека в их противостоянии.
Для того чтобы читатели услышали обе стороны, Емец даже введет в сюжет целого Генерального стража Света (у Эдема вообще по циклу наблюдается явная нехватка экспертов — Даф и Ирка сами еще растут и на экспертность могут претендовать только ситуативно, ни одного харизматика уровня Арея на постоянной основе нет, а Эссиорх, очеловечившись, перестал нравиться даже своему автору).
К сожалению (или по авторскому умыслу), и без того тяжелый период совпал с гормональными бурями юных героев, поэтому... В экранизации «Гарри Поттера и Принца-полукровки» есть эпизод в госпитале после отравления Рона Уизли: Гермиона и Лаванда выясняют отношения, а лица преподавателей (игра Алана Рикмана и Мэгги Смит заслуживает отдельного упоминания) вытягиваются при виде этой подростковой драмы. Примерно так выглядит финальная часть книги, когда взрослая по сути разборка превращается в «И ты знал, и ты знал, а мне никто не сказал!» и все хитровыдуманные пасьянсы ломаются только потому, что мальчик любит девочку и никто не смеет им помешать.
В конце книги я поняла, что она мне мучительно напоминала — фильмы про супергероев: масштабная проблема со странным названием — Мистический Скелет Воблы, становление и еще раз становление, связки со сквозным сюжетом, а в финале эпическая битва стенка на стенку и ситуационные союзы — Арей и Ко против Мрака.
И все-таки Емец в своем репертуаре: натянутые гэги из прошлых частей, развитие теории Третьего Рима — «только в России осталась надежда на духовное возрождение», сексистские шутки вроде «слишком полнокровная, трое детей пошли бы тебе на пользу», морализаторство из серии «все-то вы можете оправдать своими силлогизмами, вплоть до абортов». Или вот, например: в одном из эпизодов в русском отделе Мрака стоит телефон, «стоявший некогда в штабе Ленинградского фронта», и если вспомнить, что все вещи в этом здании имеют откровенно преступную природу, то... получается слегка неполиткорректно.
Книга стала бы намного лучше, если бы автор убрал из текста себя и позволил читателям самостоятельно делать хоть какие-то выводы — им уже четырнадцать, могут попытаться, — но он почему-то считает, что лучше перебдеть, чем недобдеть.