5

Честно говоря, не знаю как читать такие книги; если в художественной литературе ещё можно себя утешать тем, что персонажи и события вымышлены, то как быть когда перед тобой голые факты и краткой сводкой идут судьбы реальных людей? Ведь невольно задумываешься, что чувствовали дети, когда резали себе глотки, лишь бы барыня их больше не наказывала. Что чувствовали молодые люди, которых по воле барина отрывали от семьи и на 25 лет отправляли в армию с изуверскими и жестокими порядками. Что чувствовали беременные женщины, которых господин наравне со всеми заставлял весь день копать пруды, а потом избивал вплоть до выкидыша, когда те не справлялись. Что чувствовали старики, которых помещик разлучал с детьми и внуками, отправляя на каторгу в Сибирь, как провинившихся, чтобы получить денежную компенсацию от государства и при этом избавиться от отслуживших своё рабов. Что чувствовали 13-летние девочки, которых свихнувшийся от безнаказанности генерал держал взаперти в своем гареме, насиловал и избивал за малейшие признаки непокорности. Множество подобных историй встречаются на протяжении книги и все их пронизывает мрачная давящая безысходность, ещё более усугубляющаяся пониманием того, что это лишь крохотный уголок огромной хроники дворянской оккупации.

Книга довольно маленькая, но для людей типа меня, имеющих довольно поверхностное представление о крепостном праве, она вполне может прояснить затуманенный взгляд. Я все-таки считал, что где-то был предел во всей этой абсурдной бесчеловечности, что ж, прочитав книгу, я понял, что ошибался. Напротив, предел намеренно уничтожали, начиная от принятого Екатериной II запрета для крепостных жаловаться на своих помещиков, вплоть до наказаний вроде церковного покаяния за жестокое убийство маленького ребёнка, ждавших господ в тех редких случаях, когда их зверства каким-то чудом доходили до суда. На двести лет Россия превратилась в игровую площадку, где изнеженные, избалованные и во всех смыслах пресыщенные люди игрались судьбами своих измученных соплеменников, ломая и уродуя их по своему усмотрению. И кажется, что было это всё так давно и уже нет ни тех, ни этих, но потом появляется на странице текст очередной челобитной, где крестьяне в глухом отчаянии молят государя о защите от своего помещика-изувера, даже зная, что будет эта челобитная доставлена этому же самому помещику и он непременно за неё отыграется. И не получается видеть просто исторические факты, а видятся живые люди, их беспросветная безысходность.

При общей кажущейся бессистемности глав (большинство из них можно расположить в любом порядке), последняя подобрана очень удачно. Так как я читал взахлеб, то к последней главе был ощутимо морально подавлен, и может быть радоваться жестокости неправильно и постыдно, но как бальзам на душу легло пугачевское восстание и убитые в нём полторы тысячи помещиков. И многие другие бунты и восстания, в которых безоружные крестьяне одолевали вооруженные полки, а отважные дворяне, столь непримиримые и неистовые по отношению к крепостным детям и юным кружевницам, поспешно покидали свои имения. Да, у этих историй не было хорошего конца и больше они походили на редкие крики среди беспробудной тишины, но сколько ярости и силы было в них одних. И все-таки даже по прошествии времени после прочтения, никак не уходит какое-то неприятное, горькое чувство; вот кажется ещё недавно стояли наши предки и смотрели на бескрайние леса, поля и степи, и солнце ярко светило и свежий ветер бушевал вокруг, а свободы-то не было.