5

Автора этой книги я сначала узнал как журналистку. Кажется, уже на второй прочитанной её статье я отметил, что она как-то нетипично — для западного журналиста — доброжелательна по отношению к России, и при этом её тексты не получается заподозрить в джинсе или чём-то эдаком... Иными словами, было похоже на то, что её симпатия к моей Родине искренна. Я довольно много читал в то время иностранной публицистики на российские темы, так что у меня были основания «зацепиться глазом» за этот неформат. Поэтому, случайно узнав, что у Анны-Лены издана книга на русском, я тут же её разыскал.

Конечно, нельзя накладывать на публицистику лекала художественной литературы, ерунда получится. Поэтому попробую оценить этот текст не с позиции его художественных достоинств, но с позиции эмоционального отклика. Честно говоря, чьё либо мнение о вещах, относительно которых у меня есть собственное прочно сформированное мнение, мне неинтересно. Ну в самом деле: нечто мне нравится — а тебе нет. И что теперь? Пойти убиться об стену? Я пожму плечами и скажу, что у тебя, безусловно, есть право на собственное мнение. И через секунду забуду о нём. Поэтому я никогда не рассматривал тексты вроде «Россия глазами господина N» как способ узнать что-то новое о России; вряд ли господин N знает о моей стране что-то такое, о чём неизвестно мне — человеку, прожившему тут свою жизнь. Нет, для меня такие тексты — способ узнать нечто новое о культуре того человека, которому этот текст принадлежит. Способ чрезвычайно полезный в силу того, что через преломление моей культуры глазами смотрящего иногда удаётся узнать о том, о чём смотрящий никогда не скажет прямо — в силу, например, табуированности каких-то тем в его культуре. И при таком подходе книга Лаурен — очень благодарный объект для исследования.

Мне кажется, что читая этот лёгкий, подвижный, местами смешной, местами грустный текст, невозможно не проникнуться симпатией к его автору. Лично мне всегда очень импонирует самоирония, и здесь её хватает. Посмотрите, как русским женщинам, с их стремлением всегда выглядеть «на все сто», Анна-Лена противопоставляет женщин финских:

Мы-то практически родились в резиновых сапогах

Тут же в одной фразе сразу всё — от, советского ещё, фильма «За спичками» через «Особенности национальной охоты» и «Кукушку» к современному финскому кинематографу. [Смотрите ли вы финские фильмы? А я смотрю-ю...] Её изумление некоторым, обыденным для нас, моментам вызывает улыбку, а порой она поднимается до высот буквально поэтических — уж простите мне длинную цитату:

Мне случалось жить во многих местах мира, но нигде я не чувствовала себя такой живой, как в Москве. Город безграничен. Все присутствует здесь и сейчас. Жизнь и смерть. Современность и традиция. Бедность и изобилие. Культура и китч.
Жизнь так хрупка. Счастье так неверно. Все, что ты имеешь, у тебя могут отнять в любой момент: рубль может обрушиться, власти могут решить снести твой дом, твоя фирма может обанкротиться. Если это случится, тебе не на кого рассчитывать, кроме как на родных и друзей, с которыми ты, будем надеяться, установил близкие отношения. Твое существование ничем не защищено, дамбы того и гляди прорвет.
Это жестоко, это вынимает душу — и это величественно. Я вряд ли смогла бы прожить в этом городе всю свою жизнь.

Ах, Аня... Искренность Анны-Лены подкупает, и не спешите обвинить её в неспособности понять какие-то простые вещи. Подумайте лучше о том, что её глаза — род линзы, через которую можно заглянуть в условный мозг... гм... коллективного Запада. Не так уж важно, как именно она воспринимает те или иные обстоятельства нашей жизни; гораздо ценнее понять, почему это воспринимается именно так. Не, серьёзно — это дорогого стоит...

Несколько удивляюсь сам себе, но — ставлю этой книге высшую оценку. Потому что, если подумать, — а как ещё оценить добросовестное и честное исследование искреннего человека?