3 «хорошо бы последних сильных мира передушить кишками последних попов» (якобы Мелье)

«Он так разбудил, что заснуть уже было невозможно, хотя вставать еще было рано.»

«Никто не говорит за вас, и никто не говорит вам то, что следовало бы сказать.. А я охотно сказал вам это.» (Мелье)

В начале, говорят, было слово. А потом появилось понятие «дискурс». И упало небо на землю, а земля стала небом. И не злой тролль разбил зеркало, осколки коего попали в глаз мальчику Каю, а экстракты снадобья под названием «французская революция» разлетелись по всему миру. Небо упало на землю, когда революционеры начали требовать поставить памятник священнику. Целая революция и вдруг какой-то памятник, какому-то священнику. И начинается дискурс. Выясняется, что священник этот не простой, а почти что отрекшийся от церкви и католицизма. И потому его вовсе не следует называть священником, а следует именовать философом. А еще лучше – просветителем. А что же написал этот просветитель? - мог бы спросить думающий читатель. А написал он, якобы, некое «Завещание». О коем вспомнили революционеры спустя несколько десятилетий после смерти «просветителя». Якобинская революция раскопала его имя и предложила воздвигнуть ему статую в Храме Разума. Том самом храме, который положил начало дехристианизации и замене богослужений карнавалами. Правда, в случае с Мелье, сперва появился памятник-постамент (яйцо), а самого героя (курицу) нашли гораздо позднее. Но ведь, после истории о чудном появлении все новых глав Дантовского «Ада», это скорее не исключение, а подтверждение правила. Итак, «лишь (по простому совпадению) к 200-летию со дня его рождения, в 1864 году, голландец Рудольф Шарль опубликовал в Амстердаме случайно найденный у букиниста текст «Завещания» Жана Мелье.»
Все помнят, как раскручивается культ какого-угодно персонажа. Нужно просто поставить его рядом с другим персонажем. Уже раскрученным. Мелье ставят рядом с другими знаменитостями. «Уже в 1735 году имя Мелье ставится рядом с именами Локка и Ньютона!» Целый Вольтер, на рекламу которого работали целые народы, принялся за раскручивание Мелье. Он начал писать так называемые «извлечения» из сочинения Мелье, которого никто не видел. Он же и пускает слух о том, что таинственное произведение Мелье ходило по рукам у народа и его продавали из-под полы только своим, проверенным клиентам. «Спустя много времени, в начале 60-х годов, в письмах к своему другу Дамилавиллю Вольтер вспоминал (может быть, по рассказам Тирио) о бурном распространении сенсационного нелегального произведения Жана Мелье в образованных кругах Парижа: «Пятнадцать-двадцать лет назад это произведение продавали в рукописи по восемь луидоров.» А уж раз сам Вольтер так сказал, то это значит так и было. Мелье, таким образом стал неким символом новой философии и новой революции. Но был пустышкой. Точно так же, как Тереза-Анжелика Обри, которая короновалась в соборе Парижской Богоматери как «Богиня Разума», была всего лишь артисткой Парижской оперы…

Но начало было положено. И вскоре уже говорят, что «ветер европейского Просвещения занес экземпляры даже во дворцы или ученые кабинеты Голландии, Пруссии…» Примечательно, что в качестве доказательства могли показывать листок из полицейского архива, найденного в развалинах уничтоженной Бастилии.
Если говорить прямолинейным языком советских большевиков, то писались от страха тогдашние революционеры и новоявленные философы. Потому и появлялись все новые и новые трактаты-толкования «Завещания» Мелье. Если че, то мы ни причем. Мелье стал «подпоручиком Киже» тех лет. Который продолжал писать трактаты, невзирая на указы власти. А те не стеснялись, выпускали указы один за другим. Пиар, значит пиар!
«Изданный в 1757 году правительственный декрет под угрозой смертной казни запрещал «сочинять, печатать и распространять в публике сочинения, направленные против религии, королевской власти и общественного спокойствия»
Выясняется, что и Вольтер то вовсе не был таким смелым. Он прятался в своем замке на границе с Швейцарией. Брошюры свои печатал в типографиях Женевы. Ну почти дедушка Ленин. Вот швейцарцы молодцы какие… «На этот раз брошюра была отпечатана в женевской типографии изрядным тиражом, причем за один год двумя изданиями, и Вольтер не пожалел средств, чтобы рассылать ее бесплатно по множеству адресов. Она называлась «Избранные мнения Жана Мелье, адресованные его прихожанам, по поводу некоторых из злоупотреблений и заблуждений и вообще и в частности».» А уж как пиарили Вольтера и, следовательно, Мелье в России. Ведь на этот ткацкий челнок уже тогда планировалось наматывать нитки, из которых позднее пошьют труселя марксизма. Вольтер все запутывает окончательно. Не зря он ел из рук самого Папы Римского…
«Вольтер не только отбросил многое, но и добавил немногое: он вписал строки, в которых Мелье предстает не атеистом, а верующим, и только просит перед смертью у бога прощенья за то, что проповедовал людям фальшивую веру. Мало того, именно это место Вольтер затем цитировал в своих многочисленных письмах как якобы самое замечательное, что характеризует Мелье.»
Народ, к несчастию, в большинстве своем глуп и не хочет даже пробовать докапываться до истины, или оригинала. Хотя бы для того, чтобы убедиться в том, что этот оригинал существовал. Народу бросают разные художественные (вымышленные) опусы с историческим душком тухлятины, и он заглатывает все не глядя. Главное, чтобы артисты на сцене были красивыми…
«Но Вольтер с огромным напором внушает им, как и ряду других лиц, что его выборка неизмеримо лучше огромного неудобочитаемого подлинника, и те на наших глазах поддаются его авторитету и натиску, пишут льстивые комплименты, даже верят — или любезно делают вид, что верят, — будто Мелье действительно перед смертью просил у бога прощенья.»
Философы начинают очередной дискурс, в процессе которого все забывают о том, о каком мальчике они говорят, и был ли этот мальчик вообще. А если не было его, то был ли бог, который его не видел?.. «Гракх Бабеф был не только учеником учеников Мелье, наследником его наследников. Он первым заново соединил вместе те три стороны, которые были едины в учении Мелье и разъяты порознь разными просветителями: идею коммунизма установления справедливого и разумного строя, основанного на отмене частной и установлении общей, общественной собственности; идею народной революции, сметающей всех угнетателей и тиранов и добывающей руками трудящихся истинное и полное равенство; идею, разоблачения и опровержения христианства, как и всякой религии, и замены его научной философией материализма.» Вот оно, уже материализуется понемногу нижнее белье Карла и Фридриха из спертого воздуха псевдо-философии. Появляются сотни фальшивок. Появляются лишь для того, чтобы объявить о том, что все эти фальшивки должны были заглушить появление в 1847 году «Коммунистического манифеста» Маркса и Энгельса.
Мелье был википедией тех лет, глиняным колоссом, на котором стояли Руссо, Вольтер, Декарт и так далее. Каждому, кто посмел бы усомниться в честности этих «просветителей», необходимо было докопаться до Мелье, а его уже закопали, как ключ от сундука с надписью «Клад», в котором ничего не было.
Вокруг этого сундука ритуальный танец танцевали и советские академики. Некий В.П. Волгин например. Ведь, как мы помним, кукушка хвалит петуха не просто так.
Интересный (не) факт: «Считают, что в первый же год после смерти Мелье списки «Завещания» появились и продавались в столице.» Мелье, якобы, разбудил народ, но слишком рано. Из него сделали божество, прилепив к его имени иконостас просветителей. Даже в этой книге про Мелье полная подборка портретов всех французских просветителей. И даже изображение огромного замка Вольтера, этого храма революций на экспорт. Но бог с ним, Вольтером. В вот то, что и Пушкина вовлекли в это не чистое дело – не есть хорошо. Не хочется верить, что Александр Сергеевич был таким сливным бачком. Но говорят, что и он нес пресловутые слова Мелье об убиении попов в массы:
«Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.»

На надгробии могилы Мелье выбита эпитафия: «Здесь покоится Жан Мелье, кюре Этрепиньи, деревни в Шампани… Перед смертью он отказался от того, что проповедовал в течение жизни, и ему не надо было верить в бога, чтобы быть честным человеком». Это можно понять двояко: отказался от идей католицизма, или от идеи отречения от оного? Но в памяти людей, благодаря просветителям, остался человеком, процитировавшим грубые слова некоего премудрого простолюдина о том, что хорошо бы последних сильных мира передушить кишками последних попов… Википедия – «Uber alles!» Аминь…