3

Глухое отчаяние гамсуновского "Голода", будничное безумие гоголевских персонажей, фрагментарные вихры прустовской памяти. Кажется, что лирический герой Рильке вобрал в себя всё беспокойство, душевные метания и неустроенность своего времени. В поэтическом ритме текста, обрывая одну мысль и начиная другую, он обгоняет сам себя, возвращается в детство, беседует с историей, бежит от будущего. Мальте шарахается от вещей и людей, переживает панические атаки, находится на грани сумасшествия, которое до странности органично вросло в его разум. В его восприятии даже смерть – всего лишь неизбежная составляющая окружающего пространства, определённая и отталкивающая, всегда находящаяся где-то поблизости.

Не знаю, отчего это так, но все теперь глубже в меня западает, не оседает там, где прежде вязло во мне. Во мне есть глубина, о которой я не подозревал. Все теперь уходит туда. И уж что там творится – не знаю.