5 Поезд на Ленинград

Сравнивая книгу британского профессора Кэтрин Мерридейл с недавним опусом Лаврентия Гурджиева на ту же тему («Возвращение Ленина в Россию в 1917 году»), в очередной раз убеждаешься, насколько объективнее, не впадая в крайности даже при классическом наборе штампов, увлечённо и интересно пишут о русской революции и её вождях зарубежные исследователи. Значимость данной работы определяется тем, что писательница решилась не только повторить знаменательный ленинский вояж, но и уточнить детали его организации и маршрута, сверив воспоминания попутчиков Ильича с архивными расписаниями движения поездов. Все необходимые карты, схемы, иллюстрации и фотографии прилагаются.

Я села в поезд, чтобы заново проделать путешествие столетней давности — и написать о нём сегодня, когда мир вокруг нас совершенно изменился

— заявляет автор. При этом многие из тех, с кем она столкнулась в ходе своего странствия, сочли её интерес к такой специфичной теме забавным чудачеством и бесплодной тратой времени. Нашлись среди европейской молодёжи и те, кто никогда не слышал о Ленине и подумал, что речь идёт о Джоне Ленноне.

Нахватавшись отрывочных сведений о пресловутом «пломбированном вагоне», можно ошибочно заключить, что Ильич & Co сели в него в Цюрихе, а сошли уже в Петрограде. На самом деле поездов было несколько, в одной только Швеции они пересаживались как минимум четыре раза. По прочтении книги вырисовывается следующий маршрут: сев в свой первый поезд в швейцарском Цюрихе, «тяжёлая артиллерия» большевиков доехала до границы с Германией, где в сопровождении двух немецких офицеров группа загрузилась в тот самый пломбированный вагон, который, однако, не был как-то опечатан. По ночам его отгоняли на запасные пути, а офицеры с выступавшим в роли посредника Фрицем Платтеном уходили в ближайший населённый пункт за пивом и колбасками. Однажды во время их отсутствия в вагон легко проникли немецкие солдаты, допытываясь у российских социалистов, когда же наконец закончится война. В Штральзунде вагон погрузили на паром и переправили в курортный Засниц на острове Рюген. Оттуда эмигранты, борясь с морской болезнью, пароходом шли до шведского Треллеборга, где сели в очередной поезд и с пересадками в Мальмё, Стокгольме, Брекке и Бодене ехали до пограничной Хапаранды. Там, в трескучие морозы, их на санях переправили через реку Торнион-Йоки в финский Торнио, где измотанных и перепуганных путешественников старались как можно дольше задержать таможенные офицеры союзных держав. Потом был ещё один досмотр в Белоострове и последняя пересадка на поезд до Петрограда, где после нервного и утомительного восьмидневного путешествия В. Ленина, Н. Крупскую, И. Арманд, Г. Зиновьева и всю остальную компанию с красными знамёнами, революционными песнями и светлыми надеждами встречали столичные большевики и пролетарии.

Но уже через несколько часов их радость сменилась недоумением после пылких речей Ильича о необходимости немедленного вооружённого восстания, поражения России в Первой мировой войне и превращения её в войну гражданскую. По словам Крупской, на фоне Каменева и Сталина, стоявших на позициях революционного оборончества, «всё это выглядит так, будто Ленин сошёл с ума». Ученики вождя пришли к выводу, что за годы эмиграции он полностью утратил связь с реальностью, а настроенные воевать до победного конца солдаты и матросы рычали: «Вот такого бы за это на штыки поднять!.. Эх, надо бы ему!» Но при невероятном ленинском даре убеждения ни отторгаемые его соратниками призывы, ни травля, разжигаемая в прессе Керенским на основе якобы неопровержимых доказательств о «немецком золоте» большевиков, не подорвали его авторитета.

Другим плюсом книги является её сконцентрированность на предпосылках и ходе Февральской революции, которая и заставила русских эмигрантов с В. И. Ульяновым во главе задуматься о возвращении на родину. При этом К. Мерридейл представляет обширную панораму Февраля и портретную галерею её деятелей — членов Временного правительства и Исполкома Петросовета — глазами иностранцев-очевидцев: зарубежных послов, дипломатических представителей, бизнесменов и всевозможных шпионов, раскрывая их отношение к происходящему выдержками из писем, дневников и мемуаров.

В этом дорожном исследовании воспроизводятся не только шумные беседы и взволнованные споры попутчиков Ленина, многие из которых будут приговорены к смерти 20 лет спустя, но и их колоритные портреты. Наиболее объёмным получился образ Карла Радека. Чувствуется, как автор ему симпатизирует, несмотря на пассаж об уродливом обезьяньем лице, что не помешало ему, однако, сопровождать Ильича в качестве личного стилиста во время шопинга в стокгольмских бутиках. Именно Радеку вождь доверил наладить работу заграничного большевистского комитета и, по одной из версий, провести секретные переговоры с Парвусом о финансировании предстоящей борьбы за власть. Кроме того, без взрывных острот и уморительных приколов Радека этот длительный вояж был бы гораздо более тревожным и унылым, но неуёмная страсть к шуткам его в конце концов и погубила.

В Москве шутили, что все анекдоты о Сталине на самом деле придумывает Радек. Сталин комментировал: «У большинства людей голова управляет языком, у Радека язык управляет головой».

Завершив своё путешествие в Санкт-Петербурге и осмыслив отношение россиян к Владимиру Ильичу и возглавляемой им революции, Кэтрин Мерридейл приходит к выводу, что «культ Ленина благополучно продолжил существовать и в постсоветскую эпоху», он «по-прежнему сохраняет свою харизму и по-прежнему держит в своей власти многих людей в России».