2 "И чудится, что старуха-ведьма - это старая Россия" или как либералы любят Россию и ныне, и присно, и во веки веков

Общее впечатление от книги - разочарование. Книга не только не подходит для серии ЖЗЛ, но и интересна может быть лишь исследователям литературоведения, а не читателям, желающим узнать о жизни Гоголя .
В книге большую часть занимает рассмотрение самих произведений писателя, что читается увлекательно, если не заостряться на том, что делается это часто под углом зрения, а как это подготовляло гибель царской России, ведь, согласно автору, люди, жившие тогда не могли любить свое Отечество, так как любить его было не за что. Кругом одни помещики-крепостники, голубые мундиры жандармов и прочее непотребство. Здесь, прям, повеяло современной либеральной образованщиной. Но не буду отвлекаться.
Автор книги, Александр Воронский, не очень много описал жизнь самого Николая Васильевича, а то, что написано, написано без любви к Гоголю.

Неоднократно подчеркивается, что он был "сын своей эпохи", а, следовательно, такой же крепостник как все остальные.

"Гоголь бивал своего крепостного слугу. .. жаловался матери:"Яким научился в деревне пьянствовать". Дальше следует приписка :"Я Якима больно..." Шенрок из благовения перед Гоголем опустил главное, что он избил Якима. Пьянствовал Яким тоже не спроста. Гоголь взял из Васильевки подросток-сестер для обучения в Патриотическом институте. Чтобы иметь при них свою горничную, Якима женили на крепостной девушке Матрёне. Про Якима и Матрёну Гоголь сочинил потом веселые куплеты:"И с Матрёной наш Яким потянулся прямо в Крым". Все это куда как неприглядно даже и потому невзыскательному времени!"

Разберемся. Весь эпизод притянут за уши. Автор упускает из виду , что били не только слуг, но и собственных детей. Напейся, к примеру, барчук и быть ему биту любимым тятенькой. Субординация соблюдалась строго. Женили всех тоже из соображений практических, а не романтических. Способы воздействия, конечно, разнились. Вспомним, например, эпизод из пушкинской "Барышни-крестьянки".

— Как вам угодно, я не хочу жениться и не женюсь.

— Ты женишься, или я тебя прокляну, а имение, как бог свят! продам и промотаю, и тебе полушки не оставлю! Даю тебе три дня на размышление, а покамест не смей на глаза мне показаться.

И так, что мы имеем дальше? Гоголь сочинял веселые куплеты о Якиме и Матрёне. И что же так здесь возмущает Воронского?! Разве в наше время считаются зазорными веселые шутки над кем-то? Разве может не предвзятый автор подходить с современными ему моральными устоями и правилами своей эпохи к эпохе минувшей, имевшей совсем другие правила и понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Ни в переписке, ни в воспоминаниях современников, ни в произведениях нет указаний, чтобы Гоголь осуждал крепостное право, как тогда это делали многие передовые русские люди.

Здесь хотелось бы списочек этих самых "передовых русских людей". Пушкин, похоже, тоже в этот этот список не попадет. Жил, понимаешь, со своей крепостной няней и наслаждался ее сказками y камелька. Да и она, вроде, не страдала.

Гоголь заботился о своем крепостном хозяйстве, ведь он был в ответе за содержание матери-вдовы и незамужних сестер. Читаем дальше у Вoронского:

Это советует крепостник с макушки до пят, опытный, деловитый, которого на коне не объедешь.

А что плохого в том, чтобы заниматься хозяйством и не допускать его разорения, когда родные станут нищими, а крепостных оторвут от их места проживания и распродадут с молотка, возможно даже разорвав семьи?!

Гоголь, по мнению автора, не гнушается пользоваться покровительством сильных мира сего. Так он "выбил" себе место адъюнкт-профессора петербургского университета по кафедре средних веков, не будучи даже историком.

Некоторые из преподователей враждебно относились к Гоголю, зная, что он получил место профессора окольными путями, через знатных покровителей... Гоголь пробыл профессором полтора года. Успеха среди студентов не имел. Они считали, что их профессор сам не тверд в исторических науках и подвязывал зубы при экзаменах слушателей, опасаясь обнаружить свое незнание пред более сведущими экзаменаторами.

Гоголь не только пытался поработать профессором университета, но и выхлопотал себе еще одно местечко. Дадим место автору .

Булгарин походатайствовал за Гоголя перед управляющим Третьим отделением, тогдашним Жандармским управлением и охранкой. Управляющий фон-Фок представил Гоголю в канцелярии место. Гоголь не побрезговал учреждением, к которому лучшие люди его времени, в том числе и Пушкин, относились с гадливостью и омерзением. Правда, молодой искатель мест являлся в Третье отделение только за получением жалованья и скоро ушел оттуда, но все же это - неразборчивость.

Итак, согласно Вoронскомy, был наш Николай Васильевич обычный карьерист ни чем не брезговавший, крепостник и держиморда, да и хлестаковщина ему не была чужда. А дальше посватался он, влюбившись в некую княгиню, а та отказала. И написал наш Гоголь повесть "Вий", где все женщины - обычные ведьмы, что губят человека.

А вот еще перл о "Тарасе Бульбе":

Повесть испорчена юдофобством, православием; вторая более поздняя редакция ухудшила повесть, но при всем том "Тарас Бульба" является в нашей литературе до сих пор лучшей исторической повестью , уступая разве только "Капитанской дочке"

Думаю, что книга может быть интерсна лишь как изучение творений одного из активных богоборцев 1930-х годов, с презрением относившихся не только к православию, но и истории России, ее культуре и ее литературе, а закончили они 1937 годом. И почему-то судьба самого автора не удивила и не вызвала сожелений.

"... Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход – и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух. Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства...