4 Паразиты

Спереди совершенно немец, но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий... он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей
Гоголь "Ночь перед рождеством" 

У слова "немцы" в русском восприятии множество коннотаций. Самая близкая по времени, она же самая благоприятная - потребительская, "немецкое качество". Глубже - война и "враги". Собственно, войн, где противником была Германия, в прошлом веке две, Первая Мировая впечаталась в коллективное бессознательное не менее остро и болезненно. Еще углубившись в историческую память нации найдем немцев как иностранцев вообще, которые не могут говорить по-русски и потому немы. И самое давнее, пошедшее от варягов Рюриковичей, званых владеть русской землей и править нами - власти предержащие, которые "не мы". Есть еще боковое ответвление, вот то, что в эпиграфе из Гоголя - нечисть, не люди - черт, но похожий на губернского стряпчего (читай - чиновника).

Подводя промежуточный итог: могут хорошо делать то, что не удается простому человеку; изначально враждебны ему; говорят на своем языке и не понимают нашего; существа не вполне человеческой природы; вышестоящие.  Название романа Александра Терехова гениально вздымает все эти семантические пласты. Без именования персонажей в германском стиле : Эбергард, Хериберт, Сигрид, Улрике, Хассо - можно было бы даже обойтись. Номинативная система выглядит несколько избыточной и слишком прямолинейной. А впрочем, каши маслом...

Название останется главной удачей "Немцев", в остальном, это очень хорошая и просто хорошая книга, что, согласитесь, немало. В начале десятых роман позиционировался как главное литературное событие современной России: лауреат "Нацбеста", финалист "Русского Букера" и "Большой книги", чтобы оказаться напрочь забытым к началу двадцатых.

Успех во многом обусловлен попаданием в правильное место в правильном времени, протестные настроения и усиление гражданской позиции масс тогда были сильны. Сегодня ситуация в социальной сфере, образовании, здравоохранении, дорожном строительстве переменилась, не в последнюю очередь благодаря этой книге.

Роль литературы в русской традиции иная, чем в европейской и мировой вообще. Везде в мире духовностью в широком смысле ведает религия, в России сращение православия с государством много сильнее, что обусловлено географическими, климатическими, историческими обстоятельствами - чтобы выжить и состояться этносу необходима была мощная спайка. Однако обслуживание власти значительно нивелировало возможности духовного водительства религии, каковая роль легла на литературу, природа не терпит пустоты.

  Так было со времен оппозиционного власти протопопа Аввакума, с которого русская литература есть пошла, так и по сей день. Есть долгоиграющие проекты: возводят русский пофигизм к духовности пелевинские звуки бубна верхнего мира; разворачивает масштабную просветительскую программу Быков; исподволь кристаллизует национальную расхлябанность фандоринским катализатором Акунин. 

Есть разовые, мощные и неприятные как вирус, которым нужно переболеть, чтобы антитела начали вырабатываться, раз впрыснутые в океан коллективного бессознательного, кажется, без следа в нем растворяются - мавр сделал свое дело,  мавр может уйти. Дальше этот антидот будет работать без его присутствия.

Разумеется, факторов, влияющих на ситуацию тысячи, литература лишь один из множества, но истоки нынешнего улучшения вряд ли только в том, что насосавшийся паразит ослабляет хватку. Коррупция не всегда безусловное зло, а Россия наполовину Азия, где бакшиш неотъемлемая часть социальных отношений. Однако это слишком сложная и долгая для книжного отзыва тема, вернемся к нашим баранам. Чиновники Терехова персонификация абсолютного зла. Те самые немцы, что над нами, нас не понимают и сами говорят/творят что-то непонятное, но явно бесовское.

Главный герой, руководитель пресс-службы одной из московских префектур - человек, в чью золотую голову приходят блестящие идеи о листовках в поддержку оппозиции от "нас, гомосексуалов России" и чьи тесные связи со сферой печати быстро обеспечат сорок тысяч поддельных избирательных бюллютеней. Он сам получает и заносит наверх откаты, не мыслит жизни без благ, обеспеченных причастностью и готов терпеть любые унижения, чтобы удержаться на злачном месте.

Сейчас, с приходом нового префекта, самая красноречивая аттестацией которого  "монстр", акции Эбергарда стремительно падают. А значит, жизни, воплощенной им в реальность может прийти конец.  И куда он, выходец из низов, за которым никто не стоит, пойдет? Сложная схема, которую пытается разыграть, чтобы одновременно улучшить служебную и финансовую ситуации закончится крахом.  Отчасти герой и общий пафос романа перекликается с "Местом" Горенштейна, тот же омерзительный умник, готовый на все ради места под солнцем. 

Вторая линия романа связана с личной жизнью Эбергарда, его сложными отношениями с бывшей женой, которая препятствует общению с дочерью после развода. В то время, как Эдной, дочерью, он прямо-таки одержим. В современной литературе эту тему сверхлюбящего отца плейбоя, разведенного с женой но обожающего дочь, усердно  долбит еще Валерий Панюшкин и у него эти сопли выглядят так же нездорово.

К выходу сериала по "Немцам" РЕШ переиздала  роман с кинообложкой, "Горький" посвятил ему подвал. Эбергарда сравнивают с Андреем из  "Кластера" Дмитрия Захарова. C Даниилом идиатуллинской "Бывшей Ленина"  никто не сопоставляет, а между тем можно было бы. Хотя бы для того, чтобы отследить эволюцию образа чиновника в новейшей русской литературе.

Когда вы уклоняетесь от уплаты налогов, где-то плачет ребенок чиновника. которому не хватает на бентли и кокаин.
Фольклор

ТГ Book Addict