5

Это камерный и очень красивый роман, хотя эта жемчужина открывается не всем и не сразу. Поначалу довольно сложно поймать волну и влиться в эту, как кажется, примитивную жизнь чернокожих, которые только что перестали быть рабами. Я сначала даже взяла аудиокнигу. Она замечательно исполнена, просто театрально - я сразу это оценила. Но моего новозеландского английского никак не хватает на то, чтобы понимать негритянский английский. Пришлось переключиться на старый добрый способ чтения книг.
Так вот, это только кажется, что если человек говорит неграмотно, он обязательно более примитивен. С отменой рабства чернокожие не получили в одночасье уважение и привилегии белых. На протяжении книги можно видеть отношение к чернокожим: после урагана белые трупы отделяют от чёрных, первых хоронят в плохо сбитых дешёвых гробах, но вторых - в общей яме. И не дай бог перепутать, даже несмотря на то, что их уже непросто различить.
Хёрстон говорит о равноправии: одновременно о женском равноправии и равноправии по цвету кожи. Она показывает, насколько мир несправедлив, и особенно - к чернокожим женщинам. Красивая женщина - как переходящий приз, при том что никто особо не собирается разглядывать богатый внутренний мир героини.
Я бы сказала, это очень Чеховское произведение. Не только потому что там буквально в последнем акте стреляет уже давно взведённое ружьё. Но и потому, какое оно короткое, ёмкое и очень трагичное. По-нашему, по-русски трагичное.
Поначалу слог кажется простоватым. Но это иллюзия. Местами Хёрстон закручивает такие метафоры, что захватывает дух. В моём любимом подкасте книжный ресторатор Эван Хангзор рассказывает о том, как они проводили чтения этой книги. Когда на моменте похорон осла официанты разносили десерт, представляющий патоковые реки и овсяные берега. Ну, может, с ослом - не самый красивый момент, но талант у Хёрстон без сомнения имеется.
Эта книга - одна из программных в американских школах, такая же классика, как наши Достоевский с Чеховым. И это действительно что-то важное и обязательное к прочтению, и заодно куда более человечески понятное, чем наша школьная программа по литературе.