1.5 Набухшие бутоны

Расскажу вам сейчас одну в меру потрясающую историю. Вот же она. Бродил я как-то по своей квартире и занимался одним из самых своих любимых занятий - ходил от одного книжного шкафа к другому, проводя по корешкам книг пальцами и нежно шепча под нос «мои маленькие, мои хорошие». Вы же тоже так делаете иногда, правда? Иногда я снимаю какую-то книгу с полки, кручу ее, верчу, ставлю обратно. Если есть время – открываю ее где-то между первой третью и серединой, прочитать пару абзацев, зарядиться энергией бесконечных знаний, загадочной кометой скрывающихся за горизонт. Открывать дальше середины я не рекомендую никому, ведь так, например, можно узнать, чем заканчивается «Исчезнувшая» Гиллиан Флинн. Не говоря уже и о многих других книгах.

И вот, опять, уже в какой раз, занимаясь этим своим сакральным занятием, мои пальцы вдруг остановились на больших, невероятно красивых книгах. Что же тут у нас. Ах да, это Феликс Пальма. Испанский автор, чьему перу принадлежит так называемая «Викторианская трилогия». Но почему этих красивых и больших книжек всего две, а не три. Может это постмодернистская трилогия из двух книг? Вот «Карта времени», вот «Карта неба», но где «Карта хаоса»? Я наклоняюсь к полке и прислушиваюсь. И да, представляете, эти две больших и красивых книги с торцами, покрашенными черной краской, жалобно шепчут: «Где наш третий брат, где наш товарищ?». Что ж, трилогия трилогией, друзья, но если вас никто не покупает, то участь ваша незавидна. Именно так решили в издательстве Corpus и выпустили заключительную часть трилогии в обыкновенном, пролетарском оформлении. Давайте уж говорить честно, по сравнению с первыми двумя книгами – в некрасивом оформлении. Маленькая трагедия, которую никто даже и не заметил. Как, собственно, и трилогию Пальма, ха-ха, извините.

Что ж ладно, но по соседству с Пальма стоят еще две возмутительно красивые книги. Их торцы покрашены совсем не хуже. Что это? Еще одна незаконченная нашими издателями трилогия? Нет. Это две книги британской писательницы Скарлетт Томас. Первая из них, «Наваждение Люмаса», невозможно красивая, охряно-золотисто-кровавая. Только откроешь, а тебе в лицо смотрит эпиграф – тут сразу и Бодрийяр, и Хайдеггер. Помнится, в свое время эта книга стала локальным бестселлером, то ли у нас, то ли у них, кто теперь уже разберет. Единственное, что я про эту книгу помню, так это то, что годами позже точно такую же книгу написала Мариша Пессл. Только если в «Наваждении Люмаса» сюжет вился вокруг загадочного литератора, то у Пессл в «Ночном кино» речь шла о загадочном режиссере. И хотя, я уверен, многие мне скажут, ты что, это абсолютно разные книги, в моей голове информация сохранилась в виде «томас-люмас-хорошо-пессл-кака-плохо». Но мы двигаемся дальше.

А дальше еще одна книга с конкурса красивых книг. Это «Наша трагическая вселенная», второй роман Скарлетт Томас, изданный с черными ресницами, извините, с черными торцами. Тут эпиграф, знаете ли, даже помощнее – Ницше, потом Платон, а затем Чехов. Скарлетт, мне кажется, или ты задаешь интеллектуальный коленкор? О да, еще какой. Читать «Нашу трагическую вселенную» было тяжеловато, умещать большеформатного единорога в барсетку – еще тяжеловатее, в общем, никаких позитивных эмоций тогда книга не принесла. Судя по всему, в издательстве Corpus царили похожие настроения – вторая книга Скарлетт Томас в умопомрачительно красивых обложках стала последней. И, возможно, было бы правильно закончить на этой трагической ноте, но, как следует пощупав все эти чернично-чернейшие торцы, я вдруг понял, что у меня есть еще одна книга Скарлетт Томас. Одна из тех книг, по которым я тоже скольжу взглядом, но каждый раз как скольжу, так и соскальзываю. Я начал расследование.

Книга нашлась очень быстро. Вот же она, почему-то на одной полке с Нилом Гейманом и Чайной Мьевилем. Я провожу аналитический анализ и сразу же понимаю – Скарлетт Томас тут явно не место. Но что же она здесь делает? Толкаю свое сознание на новый эмпирический уровень. Ага, все понятно, книга просто заполняет собой на полке пространство, чтобы не было некрасивой дырки. Это нехорошо. Я бросаю взгляд на часы. Так-так, в октябре выйдет огромный сборник рассказов Геймана, почти на 800 страниц. Быстро рулеткой меряю пространство полки, провожу расчеты, исполняю чертежи. Все верно, Скарлетт Томас закончила свое бесполезное бдение на полке. Но что с ней делать? Правильно! Ее нужно в знак благодарности прочитать. И я немедленно начал. «Орхидея съела их всех».

Сложности начались сразу же, вот нет, прям сразу же. В самом начале книги представлено генеалогическое древо с перечислением персонажей книги. Так вот, мой разум сразу же вскочил со своего кресла и начал протестующе размахивать руками. Флер, Бриония, Клематис (Клем), Роза, Плам (Груша) – почему-то буквы разные, но смысл в голове одинаковый. Может это потому что я не очень силен в ботанике, но черт возьми – как я ни старался отличить для себя Клем и Флер – ничего не получалось. Помните «Светила» Элеанор Каттон? Так вот, там были герои с именами А Цю и А Су. И хотя тогда я бурчал, мол, как вы предлагаете отличать этих джентльменов, но поверьте, тех парней я почему-то мог отличить, а вот Флер и Клем – ну нет, ну не получается. Кстати, Элеанор, зайка, а куда ты пропала? Я жду твою новую книгу, чтобы ее разгромить. Хотя, честно, признаюсь, ладно, я почти едва ли «Светила» не схватил перечитывать – до сих мне кажется что-то я там не уловил хорошее. Возвращайся, в общем, пожалуйста, что это за мода такая тарттовская – писать один роман в 10 лет?

Но мы возвращаемся к Скарлетт Томас. Как вы уже поняли, у меня возникли некие проблемы с распознаванием образов, но кое-как я все-таки справлялся – зря что ли в начале книги большая схема представлена. Итак, роман начинается со стандартной экспозиции, можно даже сказать золотого стандарта современного драматического романа. Умирает старший член семьи, все родственники собираются на похороны в некоем месте, где уже, разумеется, повсюду развешаны чеховские ружья, а пол усыпан драматическими перипетиями. Клянусь вам, я каждые полгода читаю книгу, где кто-то умирает (или вот-вот собирается) и на этой почве начинаются драматические упражнения. Честно, не вру, буквально-таки в начале июля я читал норвежку Вигдис Йорт, которая разыграла свою скандинавскую драму при схожих обстоятельствах. Получилось у нее очень янагихаристо. Но скучновато. Вот и у Скарлетт Томас первая почти что треть книги посвящена похоронам одной тети. Вокруг всех цветастых (Флер и Клем – невозможно отличить, клянусь) персонажей даже повисает дополнительная интрига – чьи-то мамы пропали без вести в какой-это экспедиции. Нас ждет ботаническое «Наваждение Люмаса», радостно хлопнул я в ладоши. Нет, на этом у книги, как сюжетно, так и в реальной жизни, наступил ретрит (англ. retreat [ɹɪˈtɹiːt] – «уединение», «удаление от общества», рус. лит. «затвор», автор. крас. умн. «плохая книга»).

Объяснить, что происходит с началом следующей главы и длится до самого окончания, не представляется возможным не только вам, но и себе. Что-то конечно происходит, но как будто бы совершенно наобум. В целом, это какой-то бессмысленный поток информации, который прерывается моментами, когда Томас рассказывает о ботанике (возможно, там есть метафоры), английских универмагах (скорее всего, это аллегории) и сексе (сексе). В этой книге просто-таки, извините, необъятное количество сексуальных сцен, в диапазоне от эротических фантазий, до участия в грубом половом акте настоящего огурца. Шлепните меня, но мне кажется, для основного нарратива или для создания определенного напряжения в сюжете, все это не так уж и нужно. А Скарлетт Томас просто нравится писать такие сцены. Шлепните меня еще раз. И еще. Интересно в Великобритании есть огурцы с пупырышками? Извините.

Ко всему прочему, в целом дружелюбная форма произведения начинает немного баловаться и шкодничать: одеваться в постмодерновые одеяния и зачем-то сыпать то тут, то там КАПСЛОКОМ. Вот серьезно, в этой книге самое странное использование заглавных букв в истории литературы – Томас как будто просто бы иногда промахивается мимо клавиши Shift и ненадолго включает CapsLock, иногда на слово, иногда на фразу. В абсолютно случайных моментах, где подобное средство выражения эмоций вообще никому не нужно. С одной стороны - почему бы и нет, а с другой - а зачем как бы это нужно? А потом кто-то опять совокупляется. Ох.

Вот так как-то и получается, что первая часть книги очень даже неплоха, создает интригу, раскрывает сюжет, но при переходе произведения в мителльшпиль происходит все то, что я описал выше: как будто у писателя резко стали заканчиваться силы на классический сюжетный роман, и он такой - почему бы мне не рассказывать, какие смайлики показывает сломанная зубная электрощетка? (да, в этой книге есть настоящие эмоджи – in your face Чехов и Платон). Или СПИСОК действий, КОТОРЫЙ выполняет ГЕРОЙ перед пробежкой (левой рукой шлепал капслок абсолютно наугад - почти как у Скарлетт Томас).
Находить в этом смысл или сопряженность с основным сюжетом (кстати, о чем он в итоге?) все сложнее и сложнее, а когда ты прям начинаешь целенаправленно его искать среди всего, что происходит (а что еще делать то), то натыкаешься на "Брионии очень нужна красивая вагина". И, хотя в целом, я ничего против желания Брионии не имею, но как бы вот. Литературное произведение в форме романа британской писательницы Скарлетт Томас на этом издает последний предсмертный всхлип. А я сижу теперь и думаю насколько можно использовать в одном предложении слова вагина и всхлип.

Давайте я теперь вам напоследок расскажу, чем закончилась эта история. Спустя три года после «Орхидея съела их всех» издательство Corpus, следуя непонятной инерции, издало следующий, крайний на данный момент роман Скарлетт Томас. И ладно, я готов простить отсутствие черных торцов, та же «Орхидея съела их всех» оформлена очень даже красивенько, но роман «Дочь олигарха» получил обложку, которая вполне могла бы занять третье место на конкурсе омерзительных обложек – настолько она плоха. Опережаю ваш вопрос, в оригинальном издании обложка классная. Такое ощущение, что наши издатели иногда специально подбирают не очень хорошим произведениям ужасные обложки, как бы защищая отечественных читателей от посредственной литературы. Проверяем теорию. Да, смотрите-ка, оценка у «Дочери олигарха» как у самого высокого человека на планете - 2,6.

Смысла и морали в этой истории, конечно же, нет. Я же говорил, что эта история - потрясающая всего лишь в меру. Вы, кстати, заметили, что во время написания рецензии я использовал только произведения, написанные дамами? Знаете, почему? Потому что мой личный астролог посоветовал мне приманить новый роман Донны Тартт в 2022 году. Как раз исполнится плюс-минус десять лет с момента выхода «Щегла». А ради этого, я готов прочитать и «Дочь олигарха», и даже слепота меня не пугает.

Напоследок, я пойду и еще раз проведу руками по книжным полкам. У меня их много. Вдруг, что-то завибрирует. А если нет, мы же все равно знаем, что нужно делать.

Читайте хорошие книги и берегите себя.

Ваш CoffeeT