4.5

В 15 девочка хочет быть сказочной принцессой, в красивых средневековых платьишках. В условные 20 девушка мечтает побывать в мирах любимых фильмов или книг. После 30 женщина после 30 просто радуется, что живет здесь и сейчас. Сегодня. Потому что знает: в другой стране и в другое время ей пришлось бы ох, как не сладко.

Честно говоря, берясь за первый том Женщин девятой улицы я ожидала беллетризированную биографию пяти художниц-абстракционисток. А получила очень недурственный срез эпохи, социальных потрясений и историй целого поколения художников авангардистов, сюрреалистов и абстракционистов. Да, через призму судеб героинь, но они, все таки не центральные персонажи.

Для жителя 21 века воспринять то, что происходило с американские обществом в меж военный и послевоенный периоды крайне сложно. Здесь вам встретятся все виды нетерпимости, шовинизм и даже социальные качели, которые стоили не одной женщине лечения в психиатрических клиниках. Все дело в том, что в годы первой и второй мировых войн, когда мужчины уходили на фронт, женщины привлекали занимать их места во всех сферах жизни. Но как только война заканчивалась и мужчины возвращались, возникал острый дефицит рабочих мест. Поэтому женщин загоняли обратно на кухню. Причем на уровне государственной политики. Вот просто представьте себе, что вы получаете образование, начинаете работать по специальности, или просто идете работать, а спустя год-два, когда вы вошли во вкус. У вас началась новая жизнь, вам говорят: «Маша, все фигня, возвращайся на кухню рожать в борщи! Мужики едут с фронта, так что накрасься, нарядись и жди своего домой, теперь он работать будет». И, если пободаться с мужем, отцом, начальником еще можно, то сделать что либо с системой женщины в те годы просто не могли. И колыхались от полноправных членов общества до украшения гостинной. Такие женщины, как Ли Краснер или Элен де Кунинг были исключением из правил. Более того, женщинами того склада. Которых значительная часть общества осуждала.

В 20-40-е годы женщины не могли много чего. В частности, они не могли быть профессиональными художницами или скульпторами. Считалось, что только мужчина в состоянии творить. А еще женщины не могли писать мужские портреты. Потому что это неприлично.

Жизнь у Л Краснер и Элен де Кунинг была интересной, хоть и не легкой. Обе выбрали спутниками жизни художников Джексона Поллока и Билла де Кунинга. Поллок был гением, но алкоголиком. И в пьяном состоянии отжигал на все деньги. От души. Де Кунинг не пил, зато они с Элен были весьма не состоятельны в бытовых вопросах. Плюс признание нового искусства нужно было еще добиться, я уж не говорю о регулярных продажах, которые обеспечивали бы обеим парам регулярный доход. И в обоих случаях продвижением мужчин занимались их женщины. Ли Краснер, например, стала для Поллока личным пиар-менеджером еще до того, как это словосочетание появилось на свет.

Ли и Элен очень разные и по характеру, и по натуре, и по судьбе. Но в них, тем не менее, много общего. Они сознательно отказались заводить детей, потому что поняли для себя, что совмещать материнство и искуссто не смогут. А отказываться от искусства они не собирались. Это решение еще и крайне негативно отразилось на их семейной жизни, потому что и Поллок, и де Кунинг хотели детей. Обе соприкоснулись с тусовкой сюрреалистов и им не понравилось то, что они там увидели. Обе писали вопреки всему. И к признанию шли, оставаясь, частенько, в тени своих мужчин. Еще и решали вопросы хлеба насущного.

Но жизнь Ли и Элен не ограничивалась только работой и мужьями. У них были друзья. Вокруг них жил целый Нью-Йорк. А в мире происходила масса событий. И все это влияло на художниц. Взлеты, падения, радости, горести, войны и самоубийства. А еще выставки и критики. И критики были настроены к абстракционистам, да еще экспрессивным абстракционистам совсем не лояльно. Ну сами подумайте, люди только смирились с тем фактом, что в их жизни появился кубизм и это искусство, как приходят эти. С полотнами. И снова надо с этим как-то жить.

Вообще, я могу понять критиков. Когда я вижу полотна абстракционистов, неважно Поллок это, де Кунинг, или условный Вася Иванов, то вспоминаю Вудхауса и его «Тихую жизнь с баклажаном» и мне трудно признать в этих людях гениев. И не важно, что я о них знаю. А в 30-40-е критики были не в курсе, что это гении. Они просто смотрели на полотно Поллока и в упор не видели там собор, или Люцифера, или алхимию. Даже не угадывали. Потому, как я полагаю, думали о Тихой жизни с баклажаном. Ощутить ту энергетику и игру цвета и света, которую видели другие художники ни критики, ни простые смертные были просто не в состоянии.

Впрочем, так всегда происходит с современным искусством. Людям нужно время, чтобы принять новое, осознать его, отрастить восприятие. И поэтому они каждый раз отстают от художников на шаг-два-три, а то и десяток шагов.