5 О жизни не по порядку

Действительно, разрозненные страницы, хотя в целом хронология жизни соблюдается. Но если встречи с кем-то сопровождали твою жизнь от юности до старости, если не отпускают воспоминания о днях войны, связаны ли они с Ташкентом, переполненном эвакуированными сюда артистами, писателями и просто людьми, нашедшими вместе с детьми здесь убежище, или с трудными дорогами фронтовой концертной бригады, если все это вспоминается, как и бывает в жизни, не по порядку, а по необъяснимым свойствам памяти, когда одно воспоминание тянет за собой другое, казалось бы никакой логикой с ним не связанное. Если так много хочется сказать о деле всей жизни - работе актера в театре, на эстраде, в кино и на телевидении.
Для меня Рина Зеленая прежде всего актриса, знакомая по киноработам. Из очень старой телепрограммы, посвященной ей, запомнился рассказ о ее первой роли в кино, крохотный фрагмент из "Путевки в жизнь" с песней "На столе стоят чернила, а в чернилах два пера, прощай мама, прощай папа, я поеду на Кавказ". Основное содержание ее работы на эстраде - попытка познакомить взрослых с миром ребенка, к сожалению в свое время, очевидно, прошло мимо меня (либо мало было представлено на радио и телевидении, либо в силу моего тогдашнего детско-юношеского возраста интереса не вызывало). Теперь об этом можно только жалеть. Хорошо, что узнал об этой существенной части ее жизни из книги.
Интересны главы, содержащие фрагменты дневников актрисы: о выступлениях в военном 1944 в Иране и Ираке, о гастрольной поездке по крайнему Северу и выступлении в Антарктиде на станции "Северный Полюс - 4". "У меня есть карта, географическая. Ее подарил мне экипаж самолета Н-559, на котором мы летали по Арктике. Здесь прочерчен весь путь нашей группы, Великий Северный путь: Москва, Амдерма, Диксон, Хатанга, мыс Шмидта, бухта Провидения. А дальше — из Тикси в Ледовитый океан на дрейфующую станцию «Северный полюс — 4»."
Новая для меня информация об одном из моих любимых детских поэтов - Валентине Берестове. "Этого мальчика-поэта нашли в Ташкенте в сорок втором году. Нашли по его стихам, которые бродили по городу, разносимые школьниками. Отыскал этого мальчишку К. И. Чуковский. И Анна Андреевна Ахматова, и Алексей Николаевич Толстой — все сразу поняли, что его надо прибрать к рукам, чтобы он не затерялся...И я полюбила маленького поэта за стихи, еще не зная его самого. А потом, узнав, относилась к нему как к нашему общему ребенку". А вот стихи этого мальчика, не по-детски зрелые:
Мне дороги асфальты матовые
И неба злая белизна,
Когда Москву до слез прохватывает
Стекающая с крыш весна.
Еще чуть брезжит вышина,
И чужды ей аэростаты,
И все еще идет война,
А рядом с ней идет весна,
Но дни еще не дни, а даты.
Затишье, но не тишина.
О многих вспоминает актриса в своей книге, вспоминает с любовью, уважением, благодарностью, как, наверное, многие сейчас вспоминают о ней.
"...не забуду, как Маечка Плисецкая, двенадцатилетняя, встречаясь со мной, говорила милые, ласковые детские слова актрисе, которую она любила и на которую бегала смотреть. А потом, через долгие годы, я, немея от восторга, не могла вымолвить ни слова, встретив ее возле дома, где она жила, бледную, усталую после спектакля, и глядела на нее. Я знала, что до Плисецкой не было никого подобного и еще пройдет после нее сто лет — и не будет второй такой никогда. Такой — никогда".