5

я взялась за дневники Олеши, потому что мне было интересно узнать ответы на два вопроса:

1. как он пережил, когда репрессировали и убивали всех его друзей — а его оставили жить? на что вообще похож комплекс выжившего?

2. почему он так мало написал (по крупному счёту — две книги, «Трёх толстяков» и «Зависть»)? книги ведь были замечательные, да ещё и признанные.

у Олеши две серии дневников — весёлые «Ни дня без строчки», куда лучшее было отобрано Шкловским, и грустная «Книга прощания», куда вошло всё остальное. ясное дело, я взялась за грустную.

однозначного ответа, конечно, не получила, да и не может его быть.

1. Олеша был приятным, нежным каким-то и очень доброжелательным человеком. чуть ли не половина его дневников — дифирамбы друзьям и соратникам по цеху, тем великим, рядом с коими он видел себя весьма скромно: Маяковскому, Мейерхольду и так далее. но если самоубийство Маяковского описано подробно (и весьма макабрично, включая вынос мозга в мисочке), то про казнь Мейерхольда (лучшего друга, кумира, обожаемого) — вообще ничего нет.

Олеша пишет, что и в дневниках цензурирует самого себя, ведь всё равно кто-нибудь может прочитать — власть, жена, другие люди. потому ли он ничего не написал про Мейерхольда, что боялся? или это просто было так больно, что нечего было сказать? спустя годы он пишет, что нашёл с той поры только какой-то листок с невнятными нечитаемыми каракулями. кажется, дело было не в самоцензуре.

2. кажется, и книги он не писал не от самоцензуры, не от страшных времён — а просто потому что был автором одной (двух) книг. слава от «Зависти» ударила Олеше в голову, он не понимал, что делать, и бесконечно внушает себе в дневниках, что беллетристика в принципе умерла, что это реакционное старое искусство — писать сочинения из головы, а теперь пришло время реализма — соцреализма, понимаемого им как описание реальной жизни, то есть те же дневники. такое ощущение, что Олеша, которому хорошо удавались чуткие, чуть забавные и чуть сюрреалистичные притчи, всё пытался развернуть себя на какой-то иной лад, подражая окружающим, и не из страха преследований, а искренне — но у него не вышло.

вывод? а вывода нет. это не «Книга прощания», а какая-то книга молчания — вся она этим тихим молчанием пронизана. не думаю, что, обернись история как-то иначе, Олеша написал бы больше книг. и в то же время довольно невыносимо наблюдать историю человека, вся жизнь которого состояла из молчаливого наблюдения за тем, как убивали людей, которыми он восхищался.

он сам так и не понял, почему его оставили жить. и никто не понял. учёные полагают, что это просто случайность.