4

Не пережившему мук ночи неведомо, как сладостно и дорого сердцу и очам бывает утро

И отчаянию свойственны минуты покоя

Все-таки как может повторное прочтение изменить мнение о книге! «Дракулу» впервые я почитал в прошлом году, и был потрясен и восхищен. Теперь же, хоть мое мнение в целом осталось хорошим, все же несколько очевидных минусов бросились в глаза. А потому мыслей, что надо будет когда-нибудь прочитать «Дракулу» в третий раз, уже нет.

Но начнем с общих восторженных замечаний. «Дракула» - это вампирский роман, написанный в классических эпистолярных канонах. Что само по себе является очень оригинальным явлением, как в целом для литературы соответствующего жанра (обычно легкого по форме), так и для литературы на стыке 19-20 веков. И хотя книга про вампиров, но на самом деле она полна философии, любви и… консерватизма.

Год назад я сравнил эту книгу с хорошим старым вином, которое нужно пить медленно, смакуя каждый глоток, катая каждую капельку от кончика языка до самой глотки (в самом деле, есть ведь и такие книжки, которые, как водку или самогон, надо резко, единым духом, и в конце обязательно сказать «Йиыэхх»! ). Жизнь подсказывает, что большинство редчайших сортов вина (в том числе и это вино из Трансильвании, называемое «Дракула» с привкусом теплой крови) нужно пить один раз в жизни. Чтобы потом, при второй пробе не было повода сказать «а все-таки оно какое-то не такое. Наверное, разбавили, сволочи». И хотя точно знаешь, что пьешь то же самое, из того же самого подвала, из соседней запыленной бутылки… то есть я хотел сказать, читаешь ту же книжку, с тем же переводом, с той же полки, а все-таки оно какое-то не такое. Наверное, разбавили, сволочи…

Со второго раза читается гораздо быстрее. Может быть потому, что подавляешь в себе желание пропускать некоторые места, и порой чуточку перескочишь мимо строчки-другой. А почему? Потому что персонажи слишком подробные и очень благородно-целомудренные, отшлифованные и зеркальные. Кроме самого главного, именем которого назван роман.

Доктор Ван-Хелсинг – чрезмерно философичен, слишком религиозен и чрезмерно влюблен в Мину. Его преклонение перед ней и уверенность в своих знаниях и силах борьбы с Дракулой приводит к многословности, в которой он утопает, развивая каждую свою мысль. Он может разжевывать одну и ту же мысль по многу раз, от страницы к странице, так что остается только проглотить все то, что он нажевал. Вот только всегда ли мы готовы глотать нажеванное не нашими зубами?

Артур, он же лорд Годалминг – истинный английский лорд, который решает все проблемы одним своим именем и, в крайнем случае, звонкой монетой.

Джон Сьюард – понимает, что его сумасшедший пациент Ренфиелд имеет некоторую связь с Дракулой, но предпочитает просто за ним наблюдать, вместо того, чтобы сесть, подумать как следует и разобраться, что к чему и использовать возможности сумасшедшего для победы над Дракулой.

Морис Квинси – наиболее «человечный» персонаж, к сожалению, меньше всех остальных участвует в действии и не понятно для чего погибающий на предпоследней сранице.

Мина Харкер – нарисована слишком чистой, и таковой остается, когда после укуса Дракулы становится «нечистой».

Джонатан Харкер – очень мнителен.

Все эти герои, вместе взятые получаются глуповатыми на действительность. Каждый из них к середине романа знает, что если рядом есть туман, летучая мышь, человек с красными глазами, или воют волки-собаки, значит быть беде. Но никто и не обращает на это внимания. Подумаешь, волки воют, нам не до них, мы за вампиром гонимся…

Самого же Дракулу в действии мы видим лишь в первых главах. А жаль – такой интересный колоритный персонаж был бы очень интересен, раскрути его Стокер посильнее. Но увы – дальше он только мелькает, чтобы в конце оказаться обезглавленным в гробу.

Еще в книге периодически встречаются непонятные фразы, неправильно построенные логически и синтаксически. Например, вот такая:

Наконец, миновав ущелье, он свернул узкую темную дорогу, которая резко поворачивала направо

Или:

Так, я думаю, в давние времена один вампир плодил множество. Как тела этих чудовищ лежат в освященной земле, так и чистая святая любовь является сержантом, набирающим рекрутов в полки этих мерзких тварей.

Конечно, это все – издержки перевода.

И теперь вы меня спросите – а чем ты восторгался вначале, если так придираешься к книге? Отвечу – один анекдот заканчивается словами: да, он сволочь, козел, бабник, алкаш, но я люблю его. Так и тут – книга такая, и сякая, но она все же интересно написана, написана так, что дух захватывает при чтении. И это искупает все ее минусы.

Такое оно, вино из Трансильвании.