4 Он был ходячей тенью

Конечно, если бы не игра, я бы навряд ли добралась до этой книги – что ждать от Фолкнера, уже понятно благодаря прочитанному "Шуму и ярости", в отличие от других, выглядывающих из углов берлоги – кто корешком, кто задней сторонкой, а кто и передней (Мари Кондо взвыла бы от филиала библиотеки в моем жилище), и эти другие абсолютно безликие, чтение каждой из них будто свидание вслепую.

Очередное болезненное свидание с Фолкнером сложно назвать "слепым" – я четко знала, куда я иду, во что мне нужно одеться (в модернизм, Шекспира и Ветхий Завет), я готовилась открыть книгу шесть дней и открыла четко в ночь на седьмое января, все эти дни вспоминая лекции по истории зарубежной литературы, будто я в самом деле иду на свидание со старым профессором, который будет жестоко карать, если вся мощь романа Фолкнера открылась мне не в полной мере.

Извините за долгую прелюдию, но после "Шума и ярости" к Фолкнеру я отношусь с особым пиететом и ждала необычайного потрясения такой силы, когда ты, вконец вымотанный книгой, дочитываешь последнюю главу, а затем возвращаешься к первой, потому что наконец-то всё открылось в полной мере. К тому же "Авессалом, Авессалом!" соперничал за Пулитцера с "Унесенными ветром", а это, как минимум, заявка на американский "Тихий Дон" (который я безмерно люблю).

Пересказать роман невозможно, потому что здесь важно не что рассказано, а как. И если я пробегусь по основным событиям, то получится совершенно другой роман, плосковатый и невзрачный. Здесь нет ни одного надежного рассказчика, никто не знает до конца все факты, а одни и те же события могут интерпретироваться абсолютно разными образами. Компаньоном в сборе всей этой мишуры во что-то удобоваримое выступает Квентин Компсон, знакомый по "Шуму и ярости". Можно считать его собирателем и сказителем мифа – мифа о южанах и крахе южной культуры. Однако как говорить о героях, не имея ни малейшего представления о них?

Начинается роман испытанием для читателя – слово берет Роза Колдфилд, мы не имеем представления, кто она такая и почему именно ей дано право первого голоса, она вся в трауре непонятно по кому (возможно, по своей жизни) и ее пространные и запутанные предложения не вызывают ничего, кроме раздражения. Продираться через этот текст неинтересно и скучно, она производит впечатление помешанной и умалишенной, всё говорит и говорит о каком-то исчадии ада, живописует его настолько жутким, что понимаешь – речь идет, совершенно точно, о Сатане. Что ж, книги о нечисти я люблю.

Постепенно "нечисть" приобретает вполне человеческие черты. История стара как мир: в нищей семье жил белый пацан и однажды он испытал унижение от негра в ливрее и в душе его зародилось стремление. Стремление вырасти и стать богатым, с большой плодородной плантацией, полной рабов, с непременно здоровым и многочисленным потомством преимущественно мужского пола. Да будет Сатпенова Сотня! Сатпен, словно Бог, в короткие сроки возводит вокруг себя дом и сад, обзаводится женой и детьми – сыном и дочерью. И как тут не вспомнить то, что писал Головин о пенисе и фаллосе. Томас Сатпен, безусловно, обладатель именно пениса, но никак не фаллоса – само слово penis произошло от penetrabel – сельскохозяйственного термина, означающего пронзать, проникать. Это сугубо мирской, материальный, земной уровень. Сатпен обрабатывает свою землю так же, как и женщин – извините, спойлера не будет, но там такая Санта-Барбара. И требует от них того же, чего и от земли – плодов, причем самых лучших, то есть, сыновей. Будь у Сатпена фаллос, что околдовывает, внушает страх и восхищает, мы получили бы другой миф и роман и других женщин рядом с ним – но они все сплошь безлики и бесстрастны, молчаливые тени, а не люди. Его похождения имели довольно серьезные последствия, после которых библейский миф стал совсем явным – вместо Сатпена, его дочери Джудит, его сына Генри и Чарльза Бона проявились Давид, Фамарь, Авессалом и Амнон, и дошел слух до Давида, что Авессалом умертвил всех царских сыновей, и не осталось ни одного из них. Сатпенов морок распространился и на два последующих поколения его семьи – семьи сгинувшей, чей прародитель так и не смог восторжествовать.

В эгоистичные планы вмешивается Гражданская война, и все идеалы Сатпена оказываются ложными и приводят его к гибели, сначала к духовной, а затем уже и физической. Война проходит лишь фоном – иногда, чтобы зацепиться за время, упоминаются какие-то важные битвы и события. Погребенный под своими предрассудками, Сатпен так и не понял, что то, что ему казалось благом, на самом деле таковым не является. Собственность на землю, рабство и отношение к женщинам – вот и всё, что было в Южной американской мечте. Вообще, достаточно занятное это понятие – "американская мечта", из десятилетия в десятилетие она немного, но меняется и непременно разрушается всякий раз.

Не близкие мне проблемы романа не дали полной возможности признать его бесспорно выдающимся. Серьезно затронуть и разбередить душу могут две вещи – родина и любовь. Родина, возможно, и есть, но чужая, а любви нет вообще, никакой. Её нет настолько, что её приходится придумывать – как Джудит, дочери Сатпена, приходится выдумать себе то, что Чарльз Бон в неё влюблён. Проблемы чёрной крови не кажутся проблемами, понятно, что даже малый процент мог сделать жизнь совершенно иной (и 1/8, и даже 1/16), но, в XXI веке это воспринимается немного... архаично? Я правда не понимаю, почему жизнь может резко измениться, если ты выглядишь белым, ну может смугловатым, а потом выясняется, что в тебе 1/16 чёрной крови – это всё, это приговор. В романе Фэнни Флэгг (абсолютно очаровательном) "Добро пожаловать в мир, Малышка!" это основная проблема и раз даже во второй половине XX века об этом писали, то, пожалуй, это действительно важно. Но для американского читателя, не для российского.

В целом, мне нетрудно найти то, за что можно любить этот роман. Это невероятный язык, что льется как патока, это надстроенный мифологический уровень, который всё укрупняет – излюбленный приемчик модернистов, в котором самой большой высоты достиг, безусловно, Джеймс Джойс. А всё, что напоминает мне о Джойсе, я люблю с утроенной силой. Пожалуй, на какое-то время хватит с меня Фолкнера, хотя в планах есть прочтение всей "Йокнапатофской саги"....