2.5

Чем ближе к концу, тем ниже опускалась оценка. Сперва текст околдовал, ввёл в состояние, похожее на полудрёму, когда с периферии сознания наплывают странные смутные образы. Но по ходу дела очарование ушло, осталась лишь полудрёма. Но и она на последних страницах уступила место трезвому рассудку и желанию поскорее "добить" произведение.

Подумалось вот о чём - в каждом жанре есть свои мастера, ремесленники и просто халтурщики. Взять, к примеру, семейную сагу. Есть мастер Голсуорси, а есть какая-нибудь современная графоманка. Читатель вполне может получить удовольствие и от первого и от второй. Только в случае с текстом мастера он испытает катарсис, а с графоманкой просто неплохо проведёт время, как за семечками. Вот и Прохасько такой себе халтурщик в нише магического реализма. Его может быть приятно читать, медетативно, но и катарсиса или некого волнующего смещения восприятия в сторону глюка, сна либо мифа ждать не приходится.

Если бы "НепрОсті" біли раза в два короче, им бы это только на пользу пошло. Во всяком случае такой благодарный и непритязательный читатель, как я, не успел бы выйти из полудрёмы. А так книга мне надоела, и я пошла придираться. Зачем столько дат и городов, если они просто клипово мелькают, а не служат для разметки истории? Кто такие, собственно, эти самые непрОсти? Автор, вроде, даже объяснил в двух словах, но очень уж эти духи-божества оказались невыразительными. Зачем выдумывать новую сущность, даже в заглавие её выносить, чтобы так её в итоге слить? Почему так быстро забываются события и образы? Какой символический смысл всей творимой героями дичи? Для чего все абзацы пронумерованы? и, наконец, зачем было трахать птиц?

Что касается инцеста, сначала он меня не особо смутил. Пришли на ум всевозможные мифы. Но по мере продвижения по тексту появилось впечатление, что автор уж слишком упивается этой темой, собственно, на ней вся история и построена. И если в мифах мотив инцеста звучит ненавязчиво, а в тех же "Сто лет одиночества", как мне показалось, он является причиной семейного проклятия, то здесь автор, казалось, сто раз кончил, пока дописал. Он смакует и подготовительный этап, когда герой с колыбели вынянчивает себе идеальную бабу, и эротический аспект со всеми этими бесконечными соитиями на горах, под горами, на траве и под травой. Не забывает он и о метафизике процесса, когда герои друг в друга прорастают, перевоплощаются в животных и бытие, понимаешь ли, гармонизируют. Единственное, чего я не нашла, так это смысловой и символической нагрузки всей этой линии. В интервью автор уточняет, что она символизирует единство и продолжаемость рода, но судя по тому же интервью, мотив этот просто воплощает влажные фантазии автора.

И всё-таки некоторые моменты мне зашли. Надо зафиксировать, пока не выветрились. Это текучесть текста, текучесть бытия его персонажей. Некоторые размышления, созвучные моим собственным, например ощущение, что моё тело каким-то образом продолжается за внешними границами кожи. Ощущение сладостного пофигизма. Некое вслушивание в телесность. и количество промиле, их тут столько на кубический абзац, что от текста словно немного пьянеешь.