3

Буковски, он же Чинаски, он же Хэнк, — продолжает. Вонючий пропойца — центр повествования, язык его, из раза в раз.

Ничего нового, по-прежнему: пить, пить запойно, если везёт — иметь женщин, работать на самых грязных работах, и всем этим — уходить от социума, не трогайте меня, дайте мне спокойно... спокойно — что?
Ну как же, пить, трахаться, изредка — работа, скачки, Рахманинов.

С достопочтимым Чарльзом достаточно познакомилась, больше не хочется: он чертовски настоящ, сверхнастоящ, но повести о том, как можно протатить жизнь определённым образом мне, пожалуй, хватило.