4

«Подвал».

Лютая, извращенная дрянь, накорябанная паршивым бульварным языком. Совершенно дебильные, неадекватные персонажи, вызывающие непреодолимое желание порубить их самому заместо маньяка, чтобы перестали, наконец, истерить. Педофилия, описанная со вкусом и явным знанием дела. Дебильный и истеричный маньяк-громила, орущий направо и налево матом, в качестве антагониста.

«Подвал» Ричарда Лаймона.

Отличный развлекательный ужастик. Можно сказать, эталонный сплаттерпанк, настоящая классика, написанная в ту пору, когда жанр только зарождался. На момент написания дебютный роман Ричарда Лаймона радовал сравнительно нестандартным подходом к теме «нехорошего» дома, увлекательным сюжетом с несколькими пересекающимися сюжетными линиями, жестокостью и откровенными сценами (нашумевшие эпизоды с педофилией под это понятие не совсем попадают; они прописаны сухим, протокольным языком, без смакования). Язык Лаймона прост, но что-то в этой простоте есть едва ли не прекрасное. Читается роман легко и быстро. Идея соединить две темы, каждая из которых сама потянула бы на полноценный ужастик — маньяка-извращенца и дом, в котором обитают чудовища, очень хороша. Присутствует неплохая загадка (не на все вопросы нам ответят). К минусам можно отнести несколько схематичного маньяка — образ хладнокровного убийцы получился достаточно схематичным, хотя и не режет глаз.

За противоречия, кои вы видите в этом тексте, ответственны надмозги-переводилы. Их трое. Запомните: Терещенко, Блинов, Алукард. Раньше я громил «Подвал» как эксплуатацию скандальных тем и просто паршивое чтиво, ссылаясь на то, что испортить легкий лаймоновский текст можно лишь при особом старании. Так вот: надмозги так и сделали — постарались и опоганили книгу с фантазией и выдумкой.

Во-первых, просто корявое, бездарное переложение. У Лаймона:

За мгновение до остановки Донна бросила руль и крепко обняла дочь. Сэнди попыталась разомкнуть объятия и тут же заплакала, ударившись головой о приборную панель. Быстрым движением Донна выключила двигатель.

— Дай посмотреть.

Мягкая приборная панель оставила на лбу девочки красный след.

— Еще где-нибудь болит?

— Здесь.

— Там, где тебя держит ремень?

Сглотнув, она кивнула.

— Хорошо, что он был на тебе. — Ее воображение нарисовало яркий образ: Сэнди пробивает лобовое стекло и, вылетая через осколки, разрывающие ее тело, исчезает в тумане. Исчезает навсегда.

Мановением корявого щупальца переводчика, текст превращается в откровенное дурновкусие:

За миг до того, как их «маверик» был остановлен внезапным препятствием, Донна больно ударилась грудью о руль, но все же успела правой рукой схватить Сэнди. Хотя ремень безопасности и удержал дочь на месте, она сильно стукнулась головой о приборную панель и заплакала. Донна быстро выключила мотор.

— Что с тобой?

От удара о край мягкой приборной панели на лбу девочки появилась широкая красная полоса.

— Еще что-нибудь болит? — встревоженно спросила Донна.

— Вот здесь. — Сэнди показала на живот.

— Там, где тебя держит ремень?

Девочка кивнула, еще сильнее захлебываясь от слез.

— Хорошо, что ты была пристегнута.

И Донна живо представила себе, что могло бы случиться, не застегни Сэнди ремень безопасности. Она пробила бы головой лобовое стекло и, вся изрезанная его осколками, вылетела бы вперед в туманную мглу. И тогда Донна навсегда потеряла бы свою дочь.

Это лишь пример просто корявого перевода. Хотя разница между «сглотнув, кивнула» и «захлебывалась от слез» очень велика... Плюс фраза «И Донна живо представила себе, что могло бы случиться, не застегни Сэнди ремень безопасности» говорит о том, что надмозги, в отличие от автора, считают читателя дебилом, которому все надо по десять раз объяснять-напоминать. Как будто этого мало, переводчик сам дополняет автора в диалогах по своему — ужасному — вкусу. Его дополнения смердят вонью бульварных книжонок, завалявшихся в дровяном нужнике на даче. «Послышался из трубки знакомый приятный баритон» — не самое плохое. Маньяк у переводил «немедленно рявкает», «шипит в лицо», «плотоядно ухмыляется» — весь этот набор банальностей, коих у Лаймона в помине не было, усугублен самовольно понарасставленными восклицательными знаками, отчего кажется, что все персонажи бьются в истерике. Переводчикам не понравился стиль автора? Ладушки, но кто им сказал, что ОНИ лучше напишут?

Касательно педофилии: благодаря надмозгам, этот момент заиграл новыми красками. Переводчики сознательно насытили текст самыми выразительными фразами, дабы превратить бесстрастное перечисление действий подонка в яркую и живую картину, которая порадует всех извращенцев... и только их.

Но и это еще не все! Переводчики сочинили целые куски текста, причем, довольно большие. Вся вторая половина восьмой главы целиком написана переводчиками, в некоторых моментах их отсебятина вообще логически необъяснима. Один из персонажей вдруг начал называть себя «Е-Шао-Ли», причем упоминается, что он даже вытатуировал это имя у себя на половом органе (и это все тоже придумали переводчики!) Можно было бы объяснить это попыткой растянуть небольшой роман на должное число страниц, но ведь из текста и вырезали немало. Зачем?! Универсальная фраза «Это 90-е, детка» не объясняет странностей в действиях этой «бригады».

Судить о «Подвале» по российскому изданию — так же бессмысленно, как и о «Темной половине» Кинга в переводе Сухорукова. Дебютный роман Лаймона, приведший этого талантливого автора к читателям, стал одной из самых трагических жертв переводческого беспредела 90-х.