4

Первая часть трилогии посвящена Есенину. Мариенгоф тесно дружил с ним в юные годы. Поэтому и начинается книга уже с их голодной, но творческой молодости. Их друзья той поры, их имажинизм, мимолетные увлечения. Но потом они сменяются более постоянными, то Дункан у Есенина, то “мартышка” у автора. Мариангоф довольно точно подмечает, что Есенина больше тянет к известным женщинам, неприметная дочка Шаляпина, внучка Толстого. Он чересчур мнителен и все время пытается добавить себе весу, боится, что будет недооценен. Поэтому и ищет себе пару не по любви, а по расчету, что, в итоге, не приносит ему счастья. Мариенгоф же женился вполне удачно. Надо сказать, он всегда довольно внимательно относится к внешости человека, к его красоте. Возможно, это такая писательская особенность, наблюдательность и склонность искать прекрасное. Причем это не исчерпывалось молодыми годами, а сохранилось на протяжении всей жизни. Однако, несмотря на это, он был очень внимателен и к внутренней сущности человека. Высмеивал одну, видимо, симпатичную блондинку, за ее пустопорожность. А сам женился на женщине, которая была, по его словам, совершенно некрасива. Нам может даже показаться, что невежливо уж так уж высмеивать свою жену, да еще и в печати. Но она - состоявшаяся актриса. Возможно, она сама нормально относилась к такой теме семейных шуток.
А вот вторая часть уже начинается именно так, как и следует мемуарам, с четырехлетнего автора, с его детства, семьи и пр. И дальше постепенно продвигается по биографии, какой-то период более подробен, какой-то более редок. В ней основной акцент идет на сына, сначала на некий небольшой сверток, который переезжает с места на место в саквояже. Позже это уже самостоятельно мыслящий организм, и папа, как все родители, восторгается его мнением, когда неожиданно серьезная фраза звучит из уст малыша. А позже постепенно формирует его как личность. У него вырос умный мальчик, может быть, даже талантливый. Но слишком ранимый, слишком впечатлительный. Кто знает, как сложилась бы дальше его жизнь? Скорее всего, оборвалась бы на год позже, в 41, как у многих мальчиков 23 года рождения. Но подростки часто склонны к слишком большой аффектации, слишком радикальны и идеалистичны, и того же требуют от окружающего мира. Поэтому он свел с ним счеты куда раньше, еще в 40-ом году, конечно, нанеся незаживающую рану отцу.
В третьей части автор уже пытается немного говорить о своем творчестве. Иногда это отдельные мысли из блокнота, иногда это опять записи сына. Но временами ему удается написать более длинную историю, что-то о людях, его окружавших, например, о Качалове. Иногда, но больше мельком, о своих работах, об издании книг или о запретах пьес. Несмотря на то, что он не собирался публиковать трилогию при жизни (хотя, наверное, тихо мечтал об этом), он писал достаточно осторожно, не так уж много в книге его жалоб на власть или на собственную писательскую судьбу. Обычно писатели больше выпячивают свою фигуру. Мариенгофу удалось этого избежать.