5 Играл с НКВД. Выиграл?

Алешковский – писатель полярностей. Сложно порой представить, как в одном авторе может совмещаться умение писать добрые и милые детские произведения и кровавые, до отвращения физиологичные книги, которые будут под силу далеко не каждому взрослому. Да, это далеко не единственный такой пример в истории литературы, но, пожалуй, самый яркий из них. Ещё одна черта, по которой легко угадывается Алешковский – поразительная интертекстуальность. Впрочем, обилие аллюзий никак не мешает восприятию текста, хотя подлинный эстетический восторг доступен именно тем, кто узнает в монологах героев бесчисленные отсылки к самым разным культурам, при этом гармонично вписанные в живую речь персонажей.

«У меня, кстати, рыжие котлы были, взятые на одном скоке, и вот на ихней верхней крышке были вычеканены – не от слова «Чека» - два вечняковых слова: «Всё пройдёт»… это я к тому, что во сне всё оно быстрей проходит».

Не бывает лёгких книг про тюрьму. Совсем не бывает лёгких книг про застенки НКВД. Но в каждой такой книге видны какие-то эмоции помимо безысходности. Очень разные – от надежды до ненависти, от полного смирения с судьбой до постоянного бунтарства. И в этой книге ведущее чувство очень неожиданное – чувство азарта. Главный герой книги, Александр Владимирович Доброво или А.В.Д. (налицо аналогия с Юрием Живаго, особенно если учесть некоторое биографическое сходство персонажей) затевает рискованную игру с НКВД в самый разгар ежовщины. И выигрывает? Сложно сказать. Роман фантасмагоричен. Герой большую часть времени заперт будто бы не только в камере, но и в собственной голове, открывающая и закрывающая сцены – удивительные по силе и тяжести сны Доброво. Покоряет то, как автор создаёт образы второстепенных героев – чекистов Дребеденя и Шлагбаума, актёра Лубянова (да, кажется, у Алешковского вообще все имена говорящие). Очень болезненно воспринимаются размышления самого А.В.Д. – порой странные, но очень понятные и гуманистичные до той степени, до какой возможно у полуживого человека с единственным оставшимся глазом, ошалевшего от бесчеловечных допросов и пыток. Но отчаянно пытающегося спасти своих жену и дочь и, что, конечно, ужасно трогает, пса Гена (даже это имя говорящее – А.В.Д. – генетик). Как глоток свежего воздуха воспринимается появление сокамерника, о котором, впрочем, не буду рассказывать подробно – не хочу портить удовольствия будущим читателям романа.

Язык Алешковского – тема отдельная, очень интересная и многогранная. Здесь и обозначенные выше бесконечные аллюзии, и очень точно переданные через речь образы героев, и многообразные сложные и интересные синтаксические конструкции, и конечно, виртуозное умение использовать мат. Алешковский в своё время скандально им прославился, и противникам обсценной лексики я этот роман рекомендовать точно не смогу, но то, как тонко и мастерски он работает с любыми пластами лексики, точно заслуживает похвалы. Главный герой, А.В.Д., кстати, на момент начала повествования, не приемлет брани, но к концу произведения приходит к очень любопытной мысли:

«Что касается «скверных» слов, впервые в жизни мною употребляемых, то тут <…> вот что до меня дошло: в Божественном Языке нет и не может быть слов скверных, разве что кроме тех, которыми люди продолжают называть каждую вещь, каждое явление из несметных сумм всего непотребного, порочно ими же произведённого и продолжающего создаваться с дьявольской скоростью… к примеру, «истребитель», «бомбардировщик», «артиллерия», «миноносец», «убийца», «отравляющие вещества», «пулемёт», «револьвер», «террор»

«Маленький тюремный роман» в 2011 году получил «Русскую премию», и получил вполне заслуженно. Это очень тонкая, вся пронизанная отголосками русской классики и литературы двадцатого века, мудрая и чудовищно тяжёлая вещь. Стала бы я рекомендовать её к прочтению? Да, всем, кого не испугало перечисленное мной выше. Хотела бы перечитать? Нет. Жалею о том, что прочитала? Нет, нет и ещё раз нет.