5

Мне хорошо запомнился мой самый первый урок по физике в седьмом классе. Валентина Петровна восторженно анонсировала, что физика объяснит все окружающие нас бытовые чудеса. Я была восхищена описанными перспективами и ждала обещанных рассказов о чудесах. Но увы - на эмоции был отведен только один академический час за весь пятилетний курс предмета. Физика в исполнении Валентины Петровны обернулась безучастным пересказом учебников и тихим решением задачек. Мой первый урок был в 1993-м - и я отчетливо его помню. Остальной физический материал не оставил в моей памяти и слабенького следа.

К счастью, Даниил Данин знает другую методику преподавания физики. В его книгах эмоции бушуют с первой до последней страницы. "Хорошая история" о квантовой революции 20-х стала у Данина остросюжетной драмой. Хочется плакать вместе с Вернером Гейзенбергом над недостаточно обоснованным принципом неопределенности и кусать локти вместе с Ральфом Кронигом из-за упущенного первенства в открытии спина электрона. Это только в учебниках Нобелевские лауреаты безучастно смотрят с портретов на свои формулы, которые будто бы специально придуманы для издевательства над школьниками. А в Данинском "учебнике" они - живые люди. Они спорят, ругаются, сомневаются, совершают ошибки и горько за них расплачиваются, ночами сидят в прокуренных пивных, страдают от сенной лихорадки и болезни легких, боятся, бесятся и срываются. Но думают они не над созданием витиеватой формулы, от изящества которой коллеги по кафедре должны лопнуть от зависти - они мечтают прочитать язык природы. Язык, где известны все буквы, но никак не складываются слова.

Данина искренне восхищает, как сочетается в природе несочетаемое. Электрон - сразу и частица, и волна. Нильс Бор - одновременно и философ, и физик. Первая мировая война и квантовая революция. Постулаты классической и квантовой механики. В его "вероятностном мире" туманную камеру изобретает влюбленный в туман юноша Чарльз Вильсон, а до структуры атома докапывается "рывший глубоко дикий кролик" - сын новозеландского фермера, Резерфорд. Скромный школьный учитель Бальмер играет в числа и составляет формулу, которая 28 лет спустя становится подсказкой для объяснения устойчивости атома. И наше счастье, что Даниил Данин употребил свой талант физика не на поиски мю-мезонов и лямбда-гиперонов в Дубне, а на работу с архивом Бора в Копенгагене. И еще счастье, что сам Данин сочетал в себе несочетаемое - знания физика и литературное мастерство. Какая удача, что у него было время и желание заниматься опытами по скрещиванию физики и литературы и делиться с нами плодами выведенного им нового сорта - научно-художественными книгами.

И закрыв книгу, думаешь: "Ну стал же Луи де Бройль, лиценциат литературы и истории 1913 года, Нобелевским лауреатом по физике 1929 года! Может, и мне, ай да на физфак?"