5 Артур и его борьба.

Во второй том этого цикла входят романы про Ланселота, стареющего Артура и Книга Мерлина. И мне искренне жаль, что последние два романа не так популярны, как "Меч в камне". Да, это нетипичное фэнтези, населенное другими расами и эпическими войнами за кольцо или какой-то другой артефакт. Это история совсем другого рода - про сражение вольного человеческого духа за право быть свободным, честным, справедливым, милосердным и наделенным доверием к другим людям.

Особенно меня поразила "Свеча на ветру". Трогательно, честно и очень душевно наконец-то разъяснили, чего хотел от Артура Мерлин и как вообще можно вступать в бой, который заранее обречен на поражение. Великолепная героическая фэнтези, глубокая, ироничная, иногда саркастичная, но никогда не уличающая и не обвиняющая. Иногда стиль автора казался похожим на Пратчетта. Что-то в этих двух мужчинах есть общее, наверно, вера в людей, который раз за разом не оправдывают этого. В своей книге "Опечатки" Терри писал так о Уайте:

По счастливой случайности я набрел также на «Отдохновение миссис Мэшем» Т. Х. Уайта и полюбил его, потому что это была детская книга, не делавшая никаких уступок детям. К тому же это была книга, в которой оживала другая книга («Путешествия Гулливера»). В одиннадцать лет открывать такие вложенные идеи очень интересно. По сути дела, я полюбил книги, в которых реальность рассматривалась с другой точки зрения.

Теперь я понимаю, что мне очень надо познакомиться и с этой миссис, а не откладывать в долгий ящик, как обычно. Потому что автор мне понравился своим подходом к истории, героям и событиям.

Не хочу пересказывать содержание, общие черты легенды про рыцарей Круглого стола известны всем. Это обработанная версия, написанная пацифистом и человеком с хорошим чувством юмора. Философия и религия (привет "Золотой ветви"), любовь и ненависть, честь и долг - для меня этого достаточно, чтобы полюбить книгу, особенно, когда автор ласково шутит, а не скалит зубы.

Мерлин научил его верить, что человек способен к совершенствованию, что в целом ему свойственна скорее порядочность, чем скотство, что добро стоит усилий, что никакого первородного греха не существует. И из мальчика выковали оружие, способное помочь человеку, — в предположении, что человек добр. Его заблуждавшийся старый наставник создал из него некое подобие Пастера или Кюри, или терпеливого открывателя инсулина. Служение, для которого он был предназначен, состояло в противлении Силе, умственному расстройству человечества.