5 Mr. Molotoff

Вячеслав Михайлович Молотов — интересная личность для разговора об основных вехах отечественной и зарубежной истории первой половины ХХ века, поскольку ему довелось быть свидетелем и участником важнейших событий эпохи. С другой стороны, биография сталинского наркома рассматривается здесь в контексте истории большевистской партии, с которой им выпало на долю примерно одинаковое количество лет. Если про Анастаса Микояна шутили: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», то родившийся при Александре III Молотов дожил в крепком здравии и твёрдой памяти до заката Советского государства, строительству и укреплению которого посвятил половину своей долгой и непростой жизни.

Уникальность книги заключается также в том, что её автор, приходящийся герою своего фундаментального исследования внуком, имел в своё время возможность получить исчерпывающие ответы на ключевые вопросы от первого лица, а после смерти деда — спасти от изъятия компетентными органами часть его «пенсионных» рукописей, использованных впоследствии в работе над настоящим изданием. Возможно, именно эти «записки в стол» во многом изменили мои представления о личности Вячеслава Михайловича и его роли в истории нашей страны. Развеялся устоявшийся миф о Молотове как несамостоятельной фигуре, выдвиженце И. В. Сталина и послушном проводнике его воли: Веча, как называли его близкие, вошёл в большевистскую «гвардию» ещё при Владимире Ленине и последовательно отстаивал свою точку зрения на принципиальные вопросы партийной политики в спорах со всеми вождями — от Ильича до Хрущёва. Как явствует из книги, он никогда не перекладывал ответственности за свои решения на других, был самокритичен, умел признать и проанализировать свои ошибки и просчёты. «Кремлёвский старец» был верен ленинским партийным принципам до последнего дня жизни, не меняя своих взглядов в погоне за властью, к которой, к слову, был всегда равнодушен и не стремился когда-либо стать первым лицом государства.

В центре внимания автора два основных аспекта деятельности Молотова — как политика и дипломата, а именно председателя правительства и министра иностранных дел СССР. При Вячеславе Михайловиче Совет народных комиссаров превратился в «удивительно отлаженный орган». По его инициативе в 1930-е годы была проведена реорганизация вузов, взявших курс на подготовку квалифицированных технических специалистов, необходимых для индустриализации страны. В школьную программу были введены география и история, основаны истфаки МГУ и ЛГУ, возвращены к педагогической и научной работе многие опальные историки. В воспитании и обучении подрастающего поколения произошёл решительный и окончательный поворот от революционного интернационализма к советскому патриотизму.

Как нарком иностранных дел Молотов сделал советскую дипломатию высокопрофессиональным, авторитетным и влиятельным игроком мировой политики, с интересами которого уже нельзя было не считаться. Неуступчивого главу МИДа, упорно отстаивавшего каждый сантиметр советского влияния, оплаченный кровью боёв Великой Отечественной, прозвали «Мистер Нет» задолго до Андрея Громыко. По воспоминаниям переводчика Валентина Бережкова,

со своими непосредственными подчинёнными Молотов был ровен, холодно вежлив, почти никогда не повышал голоса и не употреблял нецензурных слов, что было тогда обычным в кругу „вождей“. Но он порой мог так отчитать какого-нибудь молодого дипломата, не способного толково доложить о положении в стране, что тот терял сознание. И тогда Молотов, обрызгав бедолагу холодной водой из графина, вызывал охрану, чтобы вынести его в секретариат, где мы общими усилиями приводили его в чувство.

Об этом же свидетельствовал Борис Бажанов (его помощник в начале 1920-х годов, впоследствии сбежавший за границу и потому ничем не стеснённый в своих мемуарах):

Он спокоен, выдержан. Ко мне он был всегда крайне благожелателен и любезен и в личных отношениях со мной очень мил. Да и со всеми, кто к нему приближается, он корректен, человек вполне приемлемый, никакой грубости, никакой заносчивости, никакой кровожадности, никакого стремления кого-нибудь унизить или раздавить.

При этом Вячеслав Михайлович был номером один не только в советской внешней политике, но и во многих других вопросах. Так, в дни Февральской революции он ведал всей партийной казной и работал над большевистским манифестом, первым выдвинув лозунг «Никакой поддержки Временному правительству» и предложив

включить солдат в состав Совета и отныне называть его Советом рабочих и солдатских депутатов. <...> Керенский счёл это очень сильным ходом: „Солдаты в Совете открыли большевикам прямой доступ в казармы и на фронт“.

Его знаменитая фраза «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» стала девизом всего советского народа в годы Великой Отечественной войны.

Дополняет портрет Молотова как успешного критического менеджера нестандартное мышление, целеустремлённость, настойчивость, высокая работоспособность и поразительная усидчивость, из-за которой его даже прозвали «Каменным Задом». Он обладал безупречным чувством стиля, прекрасно разбирался в искусстве, годами состоял в переписке с виднейшими учёными, писателями и деятелями культуры. Любил слушать музыку и петь в домашней обстановке. В книге воспроизведены любопытные зарисовки, где Молотов, Ворошилов и Сталин распевают в три голоса церковные и белогвардейские песни под аккомпанемент Жданова. Крайне интересны последние главы, рассказывающие о повседневной жизни персонального пенсионера союзного значения, его увлечениях и пристрастиях, взаимоотношениях с любимой супругой Полиной Семёновной, с которой они с достоинством прошли сквозь все испытания, единственной дочерью Светланой, зятем Алексеем и внуками, в том числе с автором данной книги Вячеславом Никоновым.

Вместо заключения — В. М. Молотов в воспоминаниях своих знаменитых современников.
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль:

Молотов — настоящий государственный деятель.

Госсекретарь США Джон Фостер Даллес:

Он — один из самых проницательных и одарённых дипломатов этого столетия или, воистину, любого столетия.

Президент Франции Шарль де Голль:

Впечатление, которое он произвёл на меня в тот день, да и впоследствии, убедило меня, что по своему внешнему облику и по своему характеру этот человек как нельзя лучше подходил для выполнения возложенных на него задач. Неизменно серьёзный, скупой на жесты, предупредительно корректный, но вместе с тем сдержанный, советский министр иностранных дел, следя за каждым своим словом, неторопливо говорил то, что он хотел сказать, и внимательно слушал других. Он был чужд какой-либо непосредственности. Его нельзя было взволновать, рассмешить, рассердить: какой бы вопрос ни обсуждался, чувствовалось, что он был с ним прекрасно знаком.