5 «Много есть необъяснимого в природе»

Как-то так получилось, что, кроме знаменитой истории о дамочке, поменявшей всю жизнь после приобретения нового воротничка, я из юмористических произведений Тэффи ничего не читала. Зато теперь каждый рассказ воспринимался как чудный подарок! Книга читалась не быстро: с произведениями малой формы у меня всегда так – нужно делать перерывы, иначе всё приестся и утратит очарование новизны.

С каким мастерством написаны эти миниатюры! Писательница здорово владеет словом, очень внимательна к его форме и смыслам, блестяще избегает многословия, оставляя только самое необходимое, словно перекатывает во рту слова-камешки, пробует на вкус, выбирает единственно возможные и оправданные. Играет стилями, виртуозно воспроизводя речь неграмотного городского люда, деревенских жителей, гимназистов, барышень, евреев, чиновников, прислуги из богатых домов. Замечательно подмечает детали, мастерски развёртывает лаконичный сюжет каждой истории, одним-двумя штрихами набрасывает характеры ее участников – наблюдать за этим очень интересно.

«Тетка стонет, как эолова арфа», «с этих лет до всего дошпионивши», «она сильно была похожа на лошадь. Отпустишь ее с детьми гулять, а издали кажется, будто дети на извозчике едут». Ну прелесть же!

В сборнике множество чисто юмористических рассказов: «Страшный ужас (Рождественский рассказ)», «Веселая вечеринка», «Выслужился», «Взамен политики» и др. «Курорт» – крохотные микросюжетики из жизни отдыхающих в Финляндии. Уморительно смешно описание танцев с «молодыми ревматичками»: «Алая гвоздика между их носами пахнет окунем», «Гимназист чувствует себя истым испанцем, щелкает языком, а гувернантка мрачно наступает на него, как бык на тореадора». В рассказе «Свой человек» к герою набивается в «свои люди» совершенно незнакомый мужик, но делает это с таким напором, что просто диву даёшься. Сразу вспомнилось, как один приятель рассказывал мне о своей поездке на Кавказ и проживании у «близкого родственника» с такой вот степенью родства: «моей двоюродной бабушки второго мужа приемный сын»:) Острый комизм рассказа «В стерео-фото-кине-мато-скопо-био-фоно и проч. – графе» – в несоответствии изображаемого на экране объяснению лектора, стоящего спиной к экрану (например, рассказывает о Венере Милосской, пока показывают свинью), и в сочетании его слов зрителям с репликами «в сторону», киномеханику, путающему коробки с киноплёнкой.

Однако у Тэффи есть и такие рассказы, где комическая форма скрывает печальное содержание. Часто их герои – безответные недотёпы, зарабатывающие на жизнь тяжким трудом, влачащие безрадостное существование, зависящие от сильных мира сего или более наглых. «Новый циркуляр» – о бедном еврее-паромщике, которого безбожно обирают, грабят все, кому не лень, – и урядник, и становой, и более высокое начальство, прикрываясь «новым циркуляром» («Ой, как разъяснили! Все до последнего кабана разъяснили…»). Героя очень жалко. Грустна, незавидна доля полунищего голодного фокусника из рассказа «Проворство рук». Он выступает в провинциальном городке. Идёт дождь, всё серо и безотрадно, сбора никакого, всего несколько зрителей. И «проворство рук» отказывает, а собравшиеся не проявляют никакого человеколюбия, решив «вздуть» незадачливого гастролёра. Заглавный герой рассказа «Модный адвокат» так поведет линию «защиты», что его несчастного подзащитного за чепуховый проступок осудят на смертную казнь: «Что поделаешь! Кошмар русской действительности!..». Во такой вот «юмор»… Или рассказ «Покаянное», в котором старая нянька возвращается из церкви после исповеди, но никакой благости в ней не обнаруживается: на словах она очень верующая, а на деле во всех людях видит только зло и пороки. Даже поп ей не угодил: плохо исповедовал. Тэффи показывает, что заносчивость, гордыня, лицемерие могут быть и в простом человеке.

Обо всех сюжетах, конечно, не рассказать в рецензии, да и не нужно. Любопытно, что все они в совокупности дают своеобразный срез эпохи – начала ХХ века, его создают упоминаемые в текстах исторические реалии: газета «Новое Время», роспуск первой Думы, всеобщая увлеченность политикой и т. п.