4 "Есть тайна у меня..."

Ну, что ж сказать вам, други мои? Книга сия целиком и полностью укладывается в рамки времени своего написания, а именно в стык века 18 и 19, когда сентиментализм плавно перетекал в романтизм.
даже трудно сказать, каких признаков этих жанров в романе больше. Но вот чего в избытке, так это слёз. у всех героев глаза расположены на очень мокром месте. Они плачут практически непрерывно, от любого слова или известия, вне зависимости печально оно или радостно.
Что до тайн, то в книге постоянно происходит сеанс магии с последующим его разоблачением. Вот только настроишься на полет какого-нибудь привидения, можно сказать, приоткроешь тяжёлую дверь в мрачной опочивальне, почувствуешь дыхание потустороннего.. И, собственно, можешь идти отдыхать. Потому что писательница очень скоро все расставить по местам и все тайны развеются, аки дым. Карета превратиться в тыкву, кучер - в крысу, а замок окажется лишь нагромождением старых камней. Невольно возникает мысль, : так может столь ярко описанный злодей синьор Монтони, не так уж и виноват? Судя по всему, он просто авантюрист и брачный аферист, коих и по сию пору в каждой стране, даже самой маленькой, превеликое множество. Как и дур, тип г-жи Шерон, падких на смазливую внешность и льстивые слова. Что поделать, если уши женщин - один из главных органов их любви. Были, есть и будут.
не стоит искать в романе глубокого психологизма. Здесь все очнь четко без обиняков: черное - это черное, белое - эо белое. Хотя иногда случаются все-таки некие казусы, но они проистекают либо от стечения обстоятельст, либо в результате злейших козней и наветов, которые в финале буду обязательно разоблачены.
У меня сложилось впечатление, что Анна Радклиф писала свой роман с хаосом мыслей и чувств необыкновенным. Отсюда все эти внезапные головокружительные прыжки от одной линии повествования к другой, при этом без малейшей связи одного с другим, так что невольно думаешь: "Ну, а это-то здесь причем?" мысль автора часто бежит впереди телеги с такой скоростью, что отчетливо проступают швы первоначальных замыслов. Вот очевидно, что хотела она сделать изначально Эмилию дочерью маркизы. Но так и не смогла придумать ход, чтоб объяснить попадание девочки в другую семью. И решила от этого творческого плана отказаться. Но осадочек-то остался!
Часто и именно густо Радклиф просто наваливает события на читателя одно за одним. Явно не заботясь логикой и последовательностью событий, даже забывая о том, что уже говорила об этом в предыдущих частях. Отсюда многочисленные повторы и топтание на месте. Что интересно, так5 это то, что время действия 16 век, . т.е позднее средневековье. Но и намека нет хоть на какой-то историзм. Не знает госпожа Радклиф эпохи, которую описывает. И получается у нее век не 16, а 18-й, в котором она вполне себе благополучно проживала.
Вот чего не отнять, у книги и ее автора , так это поэтики природы. В нее погружаешься с головой чуть ли не с первых строк и далее в этом садово-парковом хозяйстве и лесоохотничьих угодьях пребываешь до финальных станиц. Иногда нас отправляют в горные экспедиции или позволяют подышать морским воздухом. Всего этого природного изобилия с избытком чуть ни в каждой главе.

Из окон замка открывался вид на равнины Гиенны и Гаскони, расстилавшиеся вдоль реки, пестрея виноградниками, рощами и плантациями оливок. К югу вид замыкался величественными Пиренеями, грозные вершины которых, то скрываясь за облаками, то сверкая на солнце сквозь голубоватую дымку воздуха, местами поросли мрачными сосновыми лесами, спускавшимися до самой подошвы. Внизу нежная зелень пастбищ и рощ составляла контраст с грозными пропастями, и после суровых утесов глаз с отрадой отдыхал на стадах, лугах и скромных деревенских хижинах. К северу и востоку равнины Гиенны и Лангедока терялись в туманной дали; на западе Гасконь омывалась водами Бискайского залива.

Вроде бы существуют два варианта переводов этого романа на русский. Мне достался - 1905 года выпуска. И стиль этого перевода едва ли не превалирует над всей книгой. Это не просто перевод на русский язык. Это именно РУССКИЙ перевод. Масса наших, доморощенных, выращенных на наших чернозёмах идиом, слов, выражений. Очевидно, что переводчица Л. Гей постаралась в каждый персонаж вложить хоть по щепотке русского стиля и духа. Особенно заметно это в образах простых людей.
Что раздражает и бесит - стихи Эмилии. По какой-то причине переводчица не снизошла до того, чтобы перевести многочисленное стихосложение ГГ именно, как стихи и ограничилась простым подстрочником. Результат кошмарен. Ибо Эмилия предстает перед читателем. просто таки королевой графомании.
Читать/ не читать. Перечитывать этот роман, конечно, никто не станет.Но один раз, для общего развития прочитать можно. Если не читать до этого аннотацию. Когда же у нас их наконец-то научаться писать?!