0 Как ныне сбирается сэр Ланселот отмстить неразумным сэрищам...

Выныривая из дремы в темном чреве троллейбуса рыкающего по дороге в проклятый дюжиной ведьм офис, очумевшая от избытка рыцарей, дев и прочих разной степени святости граалей, я наконец прочитала имя некоего рыцаря как Лоразепам. С этого мгновения я и чтение мое взбодрились. Рыцари Лоразепам, Барбитурат и Фенибут бросились в бой за мою психическую невинность, а прекрасные девы Серотонина и Эндорфина в изящном хороводе связали их сверкающими венками методом обратного захвата норадреналина...

Но на самом деле нет. "Смерть Артура", к сожалению, не владеет живительными свойствами антидепрессантов, единственное, что вырабатывало во мне во время чтения дофамин и серотонин - это слово "смерть" в названии - я злорадно, злобно и по-злодейски выжидала, когда же предательская и мучительная смерть настигнет заглавного зачинщика всего этого беспредела.

Есть формула: чем книга старше - тем лучше. О, какие шедевры создавали наши предки! Со всей ответственностью в меру моего раздутого эго авторитета заявляю вам: ФИГЛИ. Во все времена существовала всякая литература: канцелярщина вавилонских камней, высокая, еще не понятая метафорическая поэзия пиктограмм и сквернословие березовых грамот. И Томас Мэллори.

Хороший вкус был изобретен задолго до короля Артура. Жанровое и поэтическое разнообразие библейских книг тому подтверждение (сравните хотя бы высокий плач Иеремии с трагикомедией Ионы). Думаю, за круглым столом скучающие рыцари колупали кинжалами инициалы своих барышень... если только были грамотные. Все виды письменности существовали всегда - это доказывают шантарамистые сочинения Мэллори. Были сложносочиненные произведения - и было безмозгленькое фэнтези, чтобы убить бесконечный средневековый (тюремный) вечер. Были поэмы Данте (ну, если не воспринимать их как брюзжание по поводу разнообразных грешков всех нелюбимых соседей с твоей улицы), был яркий Декамерон. Ну, и был Томас Мэллори.

Я не знаю, зачем Сервантес писал "Дон Кихота" ставя цель пародировать рыцарские романы. С этой непростой задачей блестяще справился Мэллори, рыцарь, приговоренный к пожизненному заключению "за разбой, грабеж и насилие". Его пестрый рассказ серьезно читать невозможно, он выглядит исключительной самопародией. Или такой тюремной байкой, которой заключенный с особым талантом рассказчика забавляет сокамерников за лишнюю корку хлеба и привилегию не быть очередной раз побитым.

Мэллори перерабатывал сказки, легенды и когда-то читаные эпические поэмы, ссылаясь на "французские книги", явно извлекая из них "интересные эпизоды", опуская "нудные" описания и приукрашивая собственными (в том числе сексуальными) фантазиями. Прошлый год прошел для меня под знаменем фанфиков разных эпох, и вот - опять! Фанатская версия истории: крутые чувачки месятся друг с другом и клеют попавшихся под руку бабенок. Причем вначале повторяется такой типичный подростковый мотив (ну и что, что Мэллори был уже не мальчиком, когда начал писать, инфантилизму все возрасты инфантильны): она мне отказала, она меня унижала, а я, такой неузнанный, свершил гору подвигов и - ох! как она пожалела, как она защебетала ко мне, эта злоязыкая девица-змеица. Чистейший же фанфик!

Вышел сэр на подвиги, по дороге сэр встретил сэра, сэр сэра побивахом, сэр сэру сломал любимое копье, сэр с сэром перепил, но пришла прекрасная злоязыкая девица и (не иначе как собственным ядом) сэра излечила. Сэр сэру сэром подсэрил, насэрил и высэрил. И я должна вам сказать, что, может быть, улицы Парижа и не вымощены батистовыми платочками, но в европейских лесах не протолкнуться от злоречивых и в разной степени целомудренных барышень. (Я даже порадовалась за эпоху, которая позволяла девицам разной степени девичести сопровождать своих - и чужих?! - рыцарей в шатрах по лесам, полям и долам - ненавижу палатки, правда, никто и не приглашает, но я бы точно отказалась.) Я могу понять проносящегося в эпизодах стремительного зверя рыкающего - я бы на его месте тоже с диким ревом неслась сквозь любые заросли и толпы рыцарей с девицами, если бы сэр Томас Мэллори бежал за мной, декламируя свой шедевр средневековой прозы.

Вряд ли подобное стилистически на фэнтези чтиво дает много информации об истории и быте позднего Средневековья. Сколько информации о нравах и быте наших дней дадут тома ромфанта или даже "реалистичные" дамские романы о мускулистых горцах? Глубокий знаток, не согрешивший с фантастикой, может, и найдет те неуловимые, как Святой Грааль, артефакты, принадлежащие миру реальности: возможно, это описание оружия, элементы одежды (отстегивающиеся женские рукава - признак надвигающегося на Средневековье Возрождения).

Подозреваю, что есть на свете ученые чудаки, которые тщательно подсчитали статистику Артуровской Санта-Барбары в процентном отношении, кто больше убил, кто больше встретил девственниц, больше сломал копий и сменил лошадей. Я бы посмотрел на таблицу успехов рыцарей - кто кого - Ланселот или Тристрам?.. "Мужество 70%", "Оружие 40%", "Вы встретили Мерлина - получите 5% удачи", "Вы не узнали Ланселота, идите на уровень медсанчасти".

Интересно, что довольно однообразный стилистически сюжет вначале местами скатывается в почти детскую сказку "ехал сэр ехал да и встретил Мерлина" (в голове навязчиво звучит "катился Колобок, катился... встретил сэра Гавейна да и замесил его в тесто... встретил сэра Персиваля да и замесил его в тесто... встретил сэра Тристрама да и замесил его в тесто... встретил красавицу Моргану, а она тыщ-бдыщ ему - и прекрасный сэр Колобок лишился целомудрия, а личное его копье в узел завязалось). Под конец же в повести о святом Граале автора, кажется, настиг какой-то мистический период в жизни (там больше всего мистики и библейских цитат, выскажу фантазию, что какое-то экзистенциальное состояние автора - чума? война? мозоль на пятке? температура 37,5 - вызвала у него богословское обострение). Совершенно неожиданно к концу книги встречаются два "чужих" абзаца с воспеванием месяца мая и его цветения-любви (и здесь мне чудится пожилой человек, грезящий о прошедших юных годах и молодых желаниях).

Интересно, что сам Артур является заглавным персонажем, но не главным. Больше всего о нем в первой части, рассказывающей о восхождении на царство - тот самый меч в камне. Он понабирал себе рыцарей, как старушка кошатница хвостатых. А сам предстает довольно вялой фигурой с ветвистыми рогами от сэра Ланселота. Мало нам для ломки морали было примера Тристрама и Изольды. У Мэллори любовь варьируется от целомудренной (сэр Галахад) до совершенно приземленной, а понятие верности довольно... гм... средневековое.

И все же я стала лучше понимать последователей Мэллори, которые из спутанного клубка выдергивали и обрезали отдельные нити и конвертировали строчку Мэллори по курсу собственной фантазии в сотню страниц повествования ("Хрустальный грот" Мэри Стюарт, думаю, после "Смерти Артура" я оценила бы выше).

Что ж, в наши веселые средневековые времена никто не застрахован ни от чумы, ни от тюрьмы. Что там будет написано, найдется ли на это читатель через пятьсот лет... Поживем - увидим. Тьфу-тьфу. Гранмерси, сэры и сэрини.

- Что до этих угроз, - сказал сэр Грингамур, - то пойдемте-ка лучше обедать.

_____________________
_____________________
Па-беларуску

Дрэмлючы ў змрочным чэраве рыклівага тралейбуса па дарозе ў пракляты тузінам ведзьмаў офіс, натомленая лішкам рыцараў, дамаў ды іншых рознай ступені святых грааляў, я ўрэшце прачытала імя нейкага рыцара як Ларазепам. Адгэтуль чытво маё ажывілася. Рыцары Ларазепам, Барбітурат і Фенібут рынуліся ў бой за маю псіхічную цнатлівасць, а прыўкрасныя панны Сератаніна ды Эндарфіна ў зграбным карагодзе звязалі ім зіхоткі вянок метадам зваротнага захопу норадрэналіну...

Але ж не, дафамін і сератанін "Смерць Артура" ў мяне не выпрацоўвала, хіба толькі зларадаснасць, што ўсё ж загаловак уключае слова "смерць" і значыць смерць галоўнага завадатара гэтага ўсяго ўрэшце напаткае.

Ёсць такая формула: чый старэйшае чытво - тым лепшае. Ах, якія шэдэўры стварылі нашы продкі! З усёй адказнасцю ў меру свайго раздзьмутага эга аўтарыту я вам абвяшчаю: ФІГЛІ. Ва ўсе часы была ўся літаратура: канцылярызмы вавілонскіх камянёў, высокая, так і не зразуметая метафарычная паэзія піктаграмаў і непрыстойнасці бярозавых граматаў. І Томас Мэлары.

Добры густ вынайшлі задоўга да караля Артура. Жанравая і паэтычная разнастайнасць біблійных кніг таму доказам (параўнайце хоць бы высокі плач Ерэміі з трагікамедыяй Ёны). Думаю, на круглым стале засумавалыя рыцары выразалі кінжаламі ініцыялы сваіх паненак... калі толькі былі пісьменныя. Усе віды пісьменнасці былі заўсёды - гэта даказвае і шантарамістая пісаніна Мэлары. Былі складаныя высокія паэмы - і былі фэнтэзійныя цыклы, каб забіць бясконцы турэмны сярэднявечны вечар. Былі выштукаваныя паэмы Дантэ (ну, калі толькі не ўспрымаць іх як апісанне разнастайных хібаў абрыдлых суседзяў), быў рознакаляровы, але стылёвы ўзорысты Дэкамерон. Ну, і быў Томас Мэлары.

Не ведаю, нашто Сервантэс пісаў Дона Кіхота, ставячы за мэту спарадыяваць рыцарскія раманы. Сэр Томас Мэлары, рыцар, асуджаны на пажыццёвае зняволенне "за разбой, грабеж і гвалт", цудоўна справіўся з гэтай не пастаўленай задачай. Ягоны пярэсты аповед чытаць сур'ёзна не атрымліваецца, ён выглядае выключнай самапародыяй. Або гэткай турэмнай казкай, якую зняволены з адмысловым талентам апавядальніка баіць сукамернікам дзеля лішняй скарынкі хлеба і прывілею не быць лішні раз бітым.

Мэлары перапрацоўвае казкі, паданні ды некалі чытаныя эпічныя паэмы, спасылаючыся на "французскія кнігі", яўна беручы з іх "найцікавейшыя моманты" ды аздабляючы ўласнымі (у тым ліку і сэксуальнымі) фантазіямі. Мінулы год прайшоў для мяне пад харугвяй фанфікаў розных эпох, і вось зноў. Фанацкі выклад гісторыі: крутыя чувачкі месяцца міжсобку і заляцаюцца да прыўкрасных бабаў. Прычым у пачатку паўтараецца такі тыповы падлеткавы матыў: яна мне адмовіла, яна мяне зняважыла, а я, такі неапазнаны, здзейсніў гару подзвігаў і - о! як яна пашкадавала, як яна да мяне звярнулася, гэтая злаязыкая гадаўка. Ну чысцюткі фанфік жа!

Сэр выехаў у пошуках подзвігаў, па дарозе сэр сустрэў сэра, сэр пабіў сэра, сэр быў смяротна паранены, але прыйшла прыўкрасная злаязыкая панна і сэр ацаліўся. Сэр сэру сэрам падсерыў, насярэў і высераў. І мушу сказаць вам, што, можа быць, вуліцы Парыжа і не выбрукаваныя батыставымі хустачкамі, а вось у еўрапейскіх лясах не праштурхнуцца ад злаязыкіх ды ў меру цнатлівых паненак. (Дапраўды я троху парадавалася за эпоху ранняга Адраджэння, якое дазваляла паненкам рознай ступені прыўкраснасці і паненкавасці суправаджаць сваіх - і чужых?! - рыцараў у іх намётах на выездзе - ненавіджу намёты, нават не прапаноўвайце.) Магу зразумець мільгатлівага ў эпізодах рыклівага звера - я таксама была б гатовая з дзікім рыкам несціся праз любыя гушчары і пушчы, калі б за мной бег сэр Томас Мэлары, дэкламуючы свой шэдэўр сярэднявечнай прозы.

Наўрад ці падобнае стылёва яўна фэнтэзійнае чытво дае багата інфармацыі пра гісторыю і побыт. Колькі інфармацыі пра норавы і будні нашых дзён дадуць тамы рамфанту або хоць бы нават "рэалістычныя" дамскія раманы пра мускулістых горцаў? Глыбокі знаўца, які не зграшыў з фантастыкай, мо і прыдбае тыя няўлоўныя, як святы Грааль, артэфакты, што належаць свету рэальнасці: магчыма, гэта апісанне зброі, элементы адзення (жаночыя рукавы, якія адшпільваюцца).

Падазраю, што ў гэтым свеце стае навукоўцаў-дзівакоў, якія дбайна падлічылі статыстыку артураўскай санты-барбары, у адсотках, хто забіў больш, хто сустрэў больш паннаў, зламаў больш дзідаў і памяняў коней. Я паглядзела б на дыяграму паспяховасці рыцараў - усё ж Лансэлот ці Трыстран?.. "70 адсоткаў куражу", "зброя на 40 адсотках", "вы сустрэлі Мерліна - атрымайце 5 балаў шанцунку", "вы не пазналі Лансэлота, перайдзіце на ўзровень медсанчасткі".

Цікава, што даволі аднастайны стылёва аповед у пачатку, бывае, скатваецца ў амаль дзіцячы казачны "ехаў сэр ехаў дый сустрэў Мерліна" (у маёй галаве гучыць навязлівае "каціўся Калабок каціўся... сустрэў сэра Гавэйна дый замясіў яго ў цеста... сустрэў сэра Персіваля дый замясіў яго ў цеста... сустрэў сэра Трыстрана дый замясіў яго ў цеста... сустрэў прыўкрасную Маргану, а яна яму тышч-бдышч - і страціў прыўкрасны сэр Калабок цнатлівасць, і індывідуальная дзіда вузлом завязалася), пад канец прарываецца нейкім містычным перыядам у жыцці аўтара ў кубку Грааля (тут найбольш містыкі і біблійных цытацый, выкажу фантазію, што нейкі экзістэнцыйны стан аўтара - чума? вайна? - выклікаў у яго тэалагічнае абвастрэнне). Цалкам нечакана прагучала пад канец кнігі ўспяванне месяца траўня і ягонай квецені-любошчаў (а тут мне мроіцца пажылы чалавек, які летуценіць пра маладыя гады маладыя жаданні).

Цікава, што сам Артур - персона загалоўная, але не галоўная. Найбольш пра яго ў першай частцы, дзе апавядаецца пра ягонае ўзыходжанне на царства - той самы меч у камені. Ён распладзіў у сябе рыцараў, як старая кашатніца катоў. І сам падаецца даволі бязвольнай фігурай з галінастымі рогамі ад сэра Лансэлота. А я ж толькі на Трыстрана ды Ізольду бурчэла. У Мэлары каханне разнастайнае - ад цнатлівага (сэр Галахад) да цалкам зямнога, а паняцце вернасці даволі... кхм... сярэднявечнае.

І тым не менш я стала лепш разумець паслядоўнікаў Мэлары, якія з заблытанага кубла, не скажу "клубка", выцягвалі і абразалі асобныя нітачкі і канвертавалі радок Мэлары паводле курсу ўласнай фантазіі на сто старонак аповеду ("Крышталёвы грот" Мэры Сцюарт, думаю, пасля "Смерці Артура" я яго ацаніла б вышэй).

Што ж у нашы вясёлыя сярэднявечныя дзянькі ніхто не застрахаваны ні ад чумы, ні ад турмы. Што ўжо там напішацца, ці знойдзецца для гэтага чытач праз пяцьсот гадоў... Пажывем - пабачым. Цьху-цьху-цьху. Гранмерсі, сэры ды сэрыні.

- Что до этих угроз, - сказал сэр Грингамур, - то пойдемте-ка лучше
обедать.