4.5 японский сплин, или автобиографическая повесть писателя накануне самоубийства

«Я теперь не бываю ни счастлив, ни несчастен.
Всё попросту проходит мимо»

«Исповедь „неполноценного“ человека» («Нингэн сиккаку»), Осаму Дадзай, 1948

Этот текст является самым популярным за пределами Японии из написанного автором. Он лёг в основу нескольких экранизаций и манг. Автор, прожив 38 лет и совершив до этого две неудачных попытки покончить с собой, в третий раз добился желаемого... Осаму Дадзай стал классиком японской литературы.

Перед нами три тетради, которые находит рассказчик-писатель, когда посещает своего друга в другом городе. Он знакомится в баре с "мадам", уже немолодой женщиной, работавшей в развлекательном питейном заведении и знавшей автора дневника. Она передаёт ему эти тетради, а тот знакомится и увлекается откровенным рассказом, датирует события примерно 1930-1931 годами, место — Токио.

Рассматривая три фотографии, которые лежат вместе с тремя тетрадями, мы заглядываем в сердце человека, на них изображённого. Десятилетний улыбающийся мальчик. Юноша в студенческой форме, словно прикрывающий ехидной улыбкой-маской свой внутренний мир. Измождëнный мужчина неопределённого возраста с уже седыми волосами, сидящий в углу грязной комнаты у камина... Три этапа жизни, три стадии упадка, когда такой славный мальчик из аристократической семьи станет позором для родственников и будет вычеркнут, стëрт из семейной книги. Первая тетрадь начинается словами:

«Вся моя жизнь состояла сплошь из позора. Да я, впрочем, так и не смог уяснить, что это такое — человеческая жизнь...»

Мы знакомимся с нелюдимым мальчиком Ëдзо, который боится прогневать своего отца, члена правящей партии, часто отсутствующего в Токио и привозящего оттуда подарки детям. Он идёт в школу, где притворяется эдаким шалопаем, местным клоуном. На самом деле он боится людей, чувствует себя изгоем, и хотя ему легко даются любые знания и предметы, ему приходится играть какую-то роль. Дома он послушный сын, в школе он весельчак и шутник.

Потом мальчик вырастает в гимназиста, потом выбирает путь художника, начинает жить в большом Токио и пускается во все тяжкие. Его другом становится художник-алкоголик, который открывает ему тёмную сторону жизни в большом городе.
Рано или поздно отец перестаёт содержать сына, и он начинает жить за счёт то одной, то другой женщины, перебивается заработками, рисуя комиксы для уличных журналов.

«Женщины... То они привлекают к себе, то отталкивают, а то вдруг в присутствии людей обращаются к тебе крайне презрительно, совершенно бессердечно, но когда рядом никого нет, крепко прижимают к себе; спят они как мёртвые, может быть они и живут, чтобы спать?»

С очередной своей возлюбленной он решает покончить жизнь самоубийством. Они бросаются вместе в море, но парень выживает. Это событие ложится тёмным пятном на его биографии, семья отказывается от него. Потом он сходится с продавщицей из ларька, они обручаются. (А ещё её насилует какой-то тип, пока герой на верхнем этаже общается с другом. И это событие несколько выбивает его из колеи, вот ведь какая у него доверчивая женщина, сетует он).

Весьма откровенные истории, но для сегодняшнего читателя это отнюдь не шокирующая исповедь, как кажется. Постоянно рефлексирующий и жалующиеся на жизнь герой, он оказывается повсюду лишним. То он спивается, то начинает употреблять опиум, но продолжает рисовать комиксы. К 28 годам он совершает ещё одну попытку суицида, напившись снотворного, и оказывается в психиатрической лечебнице, где ему помогают избавиться от зависимостей.
⠀

«Нелегальность — вот что доставляло мне какое-то смутное наслаждение. Мне в таких условиях было очень уютно. И наоборот, легальность в этом мире казалась мне страшной (я чувствовал в ней что-то чудовищно сильное), механизм её действия — непознаваемым...»

Эта автобиографическая повесть, написанная весной 1948 года, стала практически последним произведением Осаму Дадзая, в которое он вложил свои последние силы и душу. В июне, не дождавшись издания последней её части в журнале «Тэмбо», больной и измученный Осаму Дадзай написал свой последний рассказ «Гуд бай» и вместе с Ямадзаки Томиэ бросился в один из токийских водосборников — Тамагава.

Примечательно, что автор учился в университете на отделении французской литературы, на него большое влияние оказали Акутагава Рюноскэ и наш Фёдор Михайлович Достоевский. А ещё я пока читал эту исповедь оказавшегося лишним человека, вспоминал «Морфий» Булгакова, «Исповедь маски» Мисимы и «Роман с кокаином» М. Агеева. Грустно читать этот пронизанный экзистенциальной тоской текст, но по любому полезно и увлекательно.

«Самым удивительным образом осуществилось моё нелепое, высказанное в бреду пожелание — наконец-то я в таком месте, где нет женщин. В этом корпусе больницы только сумасшедшие мужчины, весь медперсонал тоже исключительно мужской»