2 Гранки

Проснувшись утром в день рождения, Йозеф К. обнаружил у своей постели двух незнакомых мужчин, которые заявили ему, что он арестован. В чём его преступление, где ордер и судьи кто - все эти вопросы явились вещами несущественными, как и последующий обвинительный результат, важнее оказался сам процесс.

Ныне большим абсурдом кажется вовсе не стиль "Процесса", а то, во что эта графоманская ахинея превратилась спустя десятилетия. "Норвежский книжный клуб" включил его в свой перечень "Всемирной библиотеки", а французский листок "Lе Monde" так и вовсе поставил писанину австрийца на третью строчку "100 книг века" сразу после "Постороннего" Камю и "В поисках утраченного времени" Пруста. Такого посмертного пиара не было даже у Ван Гога, ведь "Процесс" не просто незаконченный роман - это сборник разрозненных недописанных черновиков, изданных сразу после смерти автора. Сам Кафка считал свою неопубликованную прозу откровенно слабой, а его предсмертной волей так и вовсе была просьба к душеприказчику - сжечь всё им написанное. В один миг "Процесс" из неловкого реалистического романа о крючкотворстве бюрократии вдруг трансформировался в философски-парадоксальную притчу "о грядущем ужасе европейского тоталитаризма", а самого австрийца и вовсе короновали "цезарем абсурда", а это уже сюр почище любого Жарри, Кэрролла и Эдварда Лира вместе взятых.